– Согласна.

Я вытащил еще один листок с заданием и отдал ей.

– Если ошибок будет больше, чем в первый раз, ты получишь оценку на два балла ниже, эта же оценка пойдет в полугодие, - решил подстегнуть я ее еще больше.

Сам повернулся к классу объяснять новую тему. Девушка склонилась над листком, временами покусывая кончик простого карандаша. Я старался не смотреть в ее сторону. Я поставил жесткие условия, но верил, что она может справиться, если захочет. Мне нужно было задеть ее гордость, самолюбие, заставить ее снова показать себя лучшей, а самое главное бороться.

Урок промелькнул за две минуты.

– Записывайте домашнее задание, - стал диктовать я классу.

Камилла, отложив листок с тестом, записывала вместе со всеми. Выглядела она несколько уставшей, но довольной собой.

Как только класс опустел, я взял тест, навскидку было видно, что она справилась намного лучше.

Мои уроки на сегодня закончились, но оставалась еще замена урока химии, как раз в классе Камиллы.

– Ну что, не успели попрощаться, снова видимся, - проговорил я, войдя в кабинет химии.

– Что там у вас по плану? – осведомился я, открывая журнал.
– Лабораторная работа. Лабораторная работа номер шесть. Рассмотрение образцов металлов. Разбейтесь, пожалуйста, на пары.

Ученики без особого энтузиазма, разделились на пары. Я был очень удивлен, когда в пару с Камиллой встала Селезнева. Ни для кого не было секретом, что Селезнева не водит дружбы с одноклассницами.

– Будьте осторожны с кислотами, - предупреждал я их, обходя класс и наблюдая за выполнением лабораторной.

Несколько секунд наблюдал за Камиллой, она выглядела уставшей, но сосредоточилась на задании. Стоило мне отойти, как женский крик и звон разбитого стекла прозвучали за спиной.

– Селезнева, в чем дело? – спросил я, развернувшись к школьницам, и тут же мой взгляд с перепуганной ученицы перешел на разбитую колбу, а потом и на расплывающуюся по белой блузке желтое пятно, кое-где уже разъеденной кислотой тканью.

– Это она сама, - лепетала Селезнева.

Но мне не было до этого никакого дела.

Увидев, что Камилла не двигается с места, я схватил девушку за руку и буквально потащил за собой в подсобку. Уже на пороге вспомнив об остальных учениках, не оглядываясь, сказал:

– Урок окончен. Класс может быть свободен.

Втолкнул ее в подсобку и указав на табуретку.

– Снимай блузку! – приказал я, обследуя полки в поисках раствора соды.

– Что? – переспросила она.

Видимо от испуга и боли даже у самых умных мозг выключается.

– Снимай быстро!
– рявкнул я.
– Да где же это?

Нужная мне банка стояла в самой глубине полки, за рядом пробирок. Черт, кто же так далеко ставит самые нужные вещи? Аккуратничать было некогда, одна из пробирок не выдержала и, сорвавшись с полки, разбилась. Я, мысленно махнув рукой, поспешил к девушке.

Она все еще возилась с пуговицами на блузке.

«Черт!» - выругался я про себя. И, не теряя времени, просто взяв за концы блузки, рванул ее в разные стороны. Камилла вздрогнула, то ли от резкого движения, то ли от звука падающих пуговиц.

Смочив бинт в растворе соды, приложил его к покрасневшему месту. Девушка опять вздрогнула.

– Это уменьшит ожог, - попытался я ее отвлечь.

Она кивнула, избегая смотреть мне в глаза, опустила голову. Я увидел, как ее шею и лицо заливает румянец, и тоже почувствовал себя неловко.

– Тебе повезло, что это была азотная кислота. Как же ты так неосторожно? – задал я вопрос.

Камилла подняла на меня взгляд, но промолчала.

Ну, хорошо. Не хочешь говорить не надо, но думаю, без Селезневой тут не обошлось. Надо следить за ней повнимательней, и никаких больше кислот, к черту. Я посмотрел на ожог, он стал желтоватого цвета:

– Все будет хорошо, ожог несильный. Через пару дней все пройдет.