– Здравствуйте, Бестреева Семеновна, - взяв себя в руки, я шагнул по направлению к столу. – Что случилось?

– Садитесь, - кивнула мне женщина, показывая на кресло перед столом.

Сел и стал ждать продолжения, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Бестреева Семеновна тянула время, нагнетала обстановку, проверяя на прочность мои нервы, а может просто не знала, как начать разговор.

– Так что случилось с Самойловой?
– задал вопрос я еще раз, стараясь на этот раз поймать взгляд женщины.

– Вот, - она подвинула ко мне конверт, большой бумажный конверт в котором обычно приходят документы.

Я достал из конверта перевернутую изображением вниз фотографию. Сердце пропустило удар. Решив, что оттягивать неизбежное глупо, повернул ее изображением к себе. На достаточно четком фото были изображены двое целующихся людей. Всматриваться долго не приходилось, в этих двоих легко угадывались я и Камилла.

«Черт!», - я опустил фотографию на столешницу, и поднял взгляд на директрису, которая со вниманием ученого проводящего эксперимент, наблюдала за моей реакцией.

Стараясь не выдать подлого червячка страха, грызущего меня изнутри. Страха не столько за себя, сколько за хрупкую одинокую девушку, стоящую, я уверен сейчас по ту сторону двери кабинета, в попытках хоть что-то услышать.

– И что Вы намеренны, делать дальше? – спросил я, с наигранным спокойствием.

– Нет! – перебила меня она.
– Сначала ответить на мой вопрос: это правда?
– ладонь Бестревой Семеновны опустилась на фотографию.

– Если да, то что? – бросил я с вызовом.

Женщина встала из-за стола и фыркнула, отвернувшись к окну.

– Андрей, ты действительно не понимаешь, чем это все может обернуться. Несовершенная девочка, находящаяся у тебя под опекой, с которой ты… - она, замолчав, покачала головой, повернулась ко мне лицом. – Я не знаю, совратил, завел роман. Как это назвать? Я не ожидала от тебя такого!

– Я сам от себя этого не ожидал, - огрызнулся я. Гнев, закипал вместе с нарастающим каждую секунду страхом. – Вы еще обвините меня в том, что я с самого начала все это задумал!

– Не говори глупостей! – вспыхнула женщина, ее щеки стали ярко-красными. – Осторожнее, Андрей, твоя карьера, да и просто вся твоя жизнь, и свобода сейчас висит на волоске, и совершенно не разумно вести себя как задиристый подросток.

Я глубоко вздохнул, признавая, что директриса права.

– Сам не знаю, как так вышло, - покачал я головой, - Не могу сказать, что это правильно, но и не могу сказать, что я об этом жалею. Знаю, что упаду еще ниже в ваших глазах, но мне действительно очень дорога эта девушка.

– Дорога ему эта девушка, - вздохнув, передразнила меня Бестрева Семеновна, и опустилась в кресло. – Что мне с этим делать? Ты же понимаешь, что я просто не могу закрыть на всю эту ситуацию глаза, - взмахнула женщина рукой, в сторону лежащей на столе фотографии.

– Вы заявите на меня в полицию?
– страх колол пальцы пробираясь выше.

Директриса долгим и внимательным взглядом смотрела на меня, словно видела впервые, или хотела найти признаки страшного преступления, пагубной страсти, оставшейся на мне.

– Нет, но оставить тебя работать в школе я не могу, - наконец ответила она.
– Будь на твоем месте кто-то другой, этого разговора даже не было бы.

Я понимающе кивнул.

– Девочку я тоже с тобой не оставлю, - холодно сказала она, предупреждая мои возражения. – Она отправится назад в приют.

Вот этого я ждал с ужасом. Даже угроза тюрьмы не пугала меня так, как ощущение разлуки с Камиллой, как то, что она снова окажется в этом аду, совершенно одна по моей вине.

– Нет!
– вскочил я с кресла. – Она не может отправиться назад! Давайте найдем ей нового опекуна. Отправим жить в свою квартиру. Я клянусь больше не видеться с Камиллой. Уволиться. Уехать в другой город, но возвращать ее в приют – это слишком жестоко.

– Прости, Андрей, тут я ничего не могу сделать, - покачала головой Бестрева Семеновна. – Кто-то прислал такую же фотографию Людмиле Кирилловне, и мне еле-еле удалось уговорить ее не заявлять на тебя, но она требует, чтобы завтра Камилла была в приюте.