– Я опасалась чего-нибудь в этом роде, - наконец произнесла Бланка со зловещей кротостью в голосе.
– Еще летом я предупреждала Маргариту, что она играет с огнем. Это правда, она не давала Рикарду никаких надежд и не уставала повторять, что не выйдет за него замуж. И тем не менее она держалась с ним не как с любовником, а как с супругом. Она сильно привязала его к себе, а он... Он так безумно любил ее, что когда был отвергнут и вовсе потерял голову... Бедный Рикард! Бедная Елена!.. А мой муж - мерзкий, отвратительный негодяй! Это он во всем виноват, он воспользовался безумием Рикарда и подбил его не преступление. Надеюсь, он не уйдет от расплаты. Надеюсь, ему отрубят голову - чего он давно заслужил.

От этих слов Бланки, от ее жуткого, неестественного спокойствия по спине Эрнана пробежал озноб. Несколько секунд он ошеломленно глядел на нее, вытаращив глаза, затем с трудом промолвил:

– Будем надеяться, моя принцесса, что граф не избежит заслуженной кары - и людской, и Божьей. А вместе с ним - и виконт Иверо.

Взгляд Бланки смягчился. Наряду с холодной решимостью в ее глазах появилась грусть.

– Маргарита помилует Рикарда, в этом я не сомневаюсь. Ведь он не преступник - он безумец.

Эрнан тяжело вздохнул.

– Увы, сударыня, все не так просто. Господин виконт в своем безумии зашел слишком далеко. Он уже переступил ту грань, за которой кончается милосердие. Вначале я тоже жалел его и сочувствовал ему - пока не узнал, как обстоят дела в действительности.

– Есть что-то еще?
– спросила Бланка.
– Что-то, о чем не сказал Филипп?

– К сожалению, да. Задумай виконт совершить покушение на жизнь госпожи Маргариты в пылу страсти, побуждаемый ревностью и отчаянием, его, безусловно, можно было бы простить. Но...

– Но?
– Бланка вся напряглась и немного подалась вперед.

– Но?
– эхом отозвался Филипп. Едва лишь увидев Эрнана, он почувствовал что-то неладное. А чуть позже у Филиппа возникло подозрение, что Шатофьер узнал нечто, потрясшее его до глубины души, и теперь, пусть и неумышленно, он оттягивает тот момент, когда ему придется сообщить им эту ужасную весть.
– Да скажи, наконец, что стряслось!

– Сударыня, - заговорил Эрнан, обращаясь главным образом к Бланке. Как вы, наверное, догадались из нашего разговора с Филиппом, я только чт о...

– Да, вы допрашивали сообщника - это я поняла. И кто же он?

– Сам виконт Иверо.

Бланка вздрогнула и недоверчиво поглядела на него.

– Боже правый! Вы...

– Да, моя принцесса. Я сознаю, что нарушил закон, ибо допрашивать принца королевской крови с пристрастием допустимо только с позволения короля и Судебной Палаты Сената... Впрочем, его просто били, и я готов нести за это ответственность - за то, что велел нанятым мною людям избить господина виконта. Я искренне сожалею, сударыня, поверьте. Но я не раскаиваюсь. Полученные таким путем сведения оправдывают те незаконные средства, к которым я вынужден был прибегнуть.

– И что это за сведения?
– холодно спросила Бланка, всем своим видом показывая, что доводы Эрнана не убедили ее.

– Между прочим, - добавил Филипп, с укоризной глядя на друга, - я не давал тебе полномочий применять насилие.

– К счастью, мне хватило ума превысить свои полномочия.

– Вот как!
– искренне возмутился Филипп.
– К счастью?!

– Именно так - к счастью. К счастью для Жоанны Наваррской.

– Для Жоанны?
– переспросила удивленная Бланка.
– Она-то здесь причем?

– А притом, что сегодня ровно в час пополуночи Рикард Иверо должен встретиться в галерее, соединяющей два ваших крыла, с неким сообщником, предположительно, с самим графом Бискайским, и помочь ему в убийстве княжны Жоанны.

– Пресвятая Богородица!
– воскликнула Бланка.
– Да что вы говорите, граф!

Ошарашенный Филипп с немым вопросом уставился на Эрнана, который невозмутимо продолжал:

– В этом самом преступлении и сознался виконт Иверо. Он утверждает, что абсолютно непричастен к заговору Александра Бискайского с целью убийства госпожи Маргариты и ничего не слышал о нем.

– Но разговор...

– Не напоминай мне об этом!
– раздраженно рявкнул Шатофьер.
– Я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Я вдолбил в свою тупую башку, что собеседником графа был Рикард Иверо - будто бы он единственный отверженный принцессой любовник. А взять хотя бы Рауля де Толосу... Но ведь все, решительно все свидетельствовало против виконта. И этот разговор на ристалище: "Она поступила с тобой по-свински... Она отступилась от тебя", а эти слова, что присутствующие не в счет, когда речь шла о родственниках - неужели я превратно истолковал их?.. Нет, я отказываюсь что-либо понимать! Или я глупец и редкостный тупица, или же... Тысяча чертей! Из-за своей дурацкой самоуверенности я чуть было не позволил Александру Бискайскому совершить сразу два убийства - сестры и кузины. Мне просто повезло, сказочно повезло, что Рикард Иверо, непричастный к покушению на принцессу Маргариту, все же оказался замешанным...