— Что ты имеешь ввиду, напуганная моя?

— Напуганная? — растерянно переспросила, глядя как кесарь делает еще глоток вина.

— Именно, — подтвердил император, движением головы отбрасывая на спину влажные платиновые волосы. — Ты пьяна, но в твоих глазах ни намека на безрассудство, ты пытаешься говорить громко, но практически шепчешь, и язык… Кари Онеиро, звезда моего сердца, ты говоришь на оитлонском, а значит опасаешься быть услышанной кем-то, кроме меня. Что напугало тебя, нежная моя?

Я хотела ответить, но почему-то мысль зацепилась за совсем иное:

— Кари Онеиро… — проговорила я. — Черная звезда, разделившая эту планету на две части…

Несколько поморщившись, кесарь тихо произнес:

— Разделившая мою жизнь на до и после.

Под его внимательным взглядом, я опустила свой собственный, но лишь на миг. Уже в следующий, я задала вопрос, который открыто могла задать только кесарю:

— Почему высшие увидели противников в элларах?

Снисходительно улыбнувшись, Владетель Эррадараса слегка насмешливо поинтересовался:

— Уже не считаешь их тщеславными гоблинами, нежная моя?

— Вы постоянно за мной следите? — несколько враждебно поинтересовалась в ответ.

Кесарь ответил все той же полуироничной-полуснисходительной улыбкой, которой улыбался, кажется, лишь мне. Или это все вино и я просто напилась до гоблинов.

— Ты знаешь ответ, — произнес вдруг кесарь, улыбаясь уже несколько иронично.

— Вы сейчас о высших или ваших улыбках? — уточнила я.

— Первое, — вновь делая глоток вина, пояснил император. — Что касается второго… полагаю, мне следовало бы давно прояснить этот вопрос… но не будем о грустном.

Не будем, так не будем. И я перешла к главному:

— Нам конец!

Все так же иронично улыбаясь, кесарь сделал глоток вина, и неожиданно предложил:

— Сдадимся без боя?

Раздраженно глянув на него, отобрала бутылку, поднялась, сходила за вторым бокалом, вернувшись рухнула на подушки, и налив себе вина ехидно заметила:

— Сомневаюсь, что высшие примут нашу капитуляцию.

Правда с попыткой выпить ничего не вышло — прическа, полураспущенная еще ранее, окончательно распустилась, отказываясь держать себя в рамках тех нескольких шпилек что все еще имелись на моей голове, и теперь одна прядь совершенно бессовестным образом свесилась на мое лицо, несколько мешая попытке бывшей Оитлонской наследницы банально спиться.

— Пфф, — дунула я на прядь, но ей это нисколько не помешало мешать мне и далее.

Катриона, ты напилась и скатываешься в тавтологию!

— Мой кесарь, — предприняв еще одну попытку избавится от волнистого локона попыткой сдува, позвала я. — Вы не могли бы, одно мгновение, снова подержать бутылку?

Владетель Эррадараса молча протянул руку, но вместо того, чтобы лишить как я и просила меня собственно бутылки и тем самым освободить мою руку, как-то очень нежно отвел прядь, открывая мое лицо, скользящим движением коснулся щеки, задержался на подбородке и как-то бессильно уронил ладонь.

Я встревоженно проследила вот за этим его движением, нервно сделала глоток вина и напряженно спросила:

— Что-то не так, мой кесарь?

Сама поняла, насколько идиотский вопрос задала, усмехнулась и добавила:

— Помимо того, что вам, как я понимаю, не удалось преодолеть Эхею и Акьяр все еще жив, ну и конечно опустив предстоящее сражение с высшими.

— Преодолеть Эхею? — задумчиво отозвался император. В его льдистых глазах промелькнуло что-то странное, словно ускользала какая-то мысль, после Арраэден произнес: — Ты имеешь ввиду мокрую рубашку?

Улыбнулся, и пояснил:

— Это не воды Эхеи, нежная моя. Эллар, коснувшийся вод Эхеи теряет магию на месяц как минимум. Возможно, — он задумчиво смотрел на меня, — возможно, сейчас с новыми способностями, мне стоило бы попытаться… но ты как никто осознаешь — это не то, что я мог бы себе позволить.

Вот тут я была с ним полностью согласна, чего-чего, а такой глупости как потеря магии, пусть даже временная, кесарь себе точно не мог позволить. Как минимум по той причине, что это станет мгновенным приговором и для него, и… для меня.

— Именно так, — немного устало подтвердил император.

Мне в целом во всем этом что-то не нравилось. Впрочем, говоря откровенно — мне все здесь не нравилось, но по крайней мере для меня это был «ад номер один», а для кесаря, похоже «ад номер два».

— Ты не права, нежная моя, для меня это дом. Это мой мир.

— И рано или поздно его разрушат, — сделала я крайне оптимистичное заявление.

Кесарь едва заметно улыбнулся.

— Полагаете, я не права? — с хмельной воинственностью поинтересовалась я.