— Отчего вы говорите так? Серёжа любит вас, — принялась убеждать её Марья.

— Нет, — последовал тяжёлый вздох. — Возможно, раньше я и привлекала его, но не теперь. Поглядите на меня. Я же сущая уродина стала, — горько заплакала вдруг она. — Я ему опротивела, — всхлипывала Бетси.

Марья растерялась, не зная, что ответить на это. Бетси испуганно охнула и вцепилась в руку золовки с неожиданной силою.

— Что это? — округлились её глаза. — Боже! Неужели… — она прикусила губу, но не смогла сдержать болезненного стона.

— О Боже! — выдохнула Марья.

Она вскочила со скамейки, не зная, что ей предпринять. То ли бежать за помощью, то ли остаться с женой брата. Девушка беспомощно огляделась вокруг. В парке уже смеркалось, и вокруг не было не души. Надобно было бежать, звать на помощь, но и оставить Бетси одну ей стало страшно.

— Позовите же кого-нибудь, — умоляюще, прошептала молодая женщина. — Я не дойду сама.

Подобрав юбки, Марья побежала к дому.

Вбежав по ступеням, она распахнула двери в будуар матери.

— Маменька! Бетси! Началось! — задыхаясь, вымолвила она.

— Где она? — поднялась с кушетки Елена Андреевна.

— Там, в парке, у фонтана, — махнула рукой Марья в неопределённом направлении.

Елена Андреевна быстро сошла вниз и велела дворецкому позвать двух лакеев.

— Кресло возьмите, — сама отворила она двери в гостиную. — Барыню на кресло посадите и несите сюда. И не дай Бог вам её уронить! Шкуру спущу! — напутствовала она слуг. — Что встал?! — обернулась madame Ракитина к дворецкому. Беги на конюшню, скажи Прокопычу, пускай в деревню за повитухой едет.

Жалобно стонущую барыню внесли в дом спустя четверть часа. Красные от натуги лакеи с трудом втащили кресло на второй этаж и осторожно поставили на пол в её покоях. Елена Андреевна поднялась следом и с помощью двух дворовых девок помогла невестке перебраться в постель.

— Ничего, голубушка, — приговаривала она, промокая полотенцем выступившую на лбу роженицы испарину, — Господь терпел и нам велел. Вот сейчас привезут Устинью, и всё будет хорошо.

— Боже, ну, отчего так больно?! — стонала Бетси, прикусывая до крови губу.

— Оттого, что прародительница наша согрешила, — погладила взмокшие на висках тёмные локоны Елена Андреевна. — Вот и суждено теперь человеку в муках на свет появляться.

Марья заглянула в комнату, но обернувшись на звук открывшейся двери, мать велела ей уйти. Вернувшись в свои покои, mademoiselle Ракитина замерла у окна, вглядываясь в черноту ночи за окном. Про себя Марья горячо молилась, чтобы Серж приехал, как можно скорее. Ведь сегодня минула ровно седмица с тех пор, как он уехал в Первопрестольную. Словно в ответ на её молитвы, послышался сначала стук копыт и шелест гравия под колёсами экипажа, а после показалась и сама коляска, остановившаяся у крыльца. Распахнув окно, Марья свесилась через подоконник.

— Серёжа! — завидев брата, помахала она рукой. — Быстрее, началось! Бетси!

Подняв голову, Сергей коротко кивнул и быстро вбежал по ступеням, скрывшись в доме. Из коляски выбрался невысокий, убелённый сединами человек, подхватил с задка экипажа небольшой саквояж и засеменил следом за барином.

С приездом акушера Марья немного успокоилась. Ей хотелось хоть чем-нибудь помочь, но она не знала, что ещё она может сделать. Потому она принялась горячо и истово молиться вслух, опустившись на колени прямо посреди собственной спальни.

Пропустив вперёд себя акушера, Сергей Филиппович остановился у дверей. Рука его коснулась белой створки, но он никак не мог заставить себя войти. Громкий крик разорвал тишину дома, хлестнув по напряжённым нервам. Ракитин отпрянул от двери и, прислонившись спиной к стене, перевёл дух. Снова закричала Бетси. Серж вцепился зубами в сжатые в кулак пальцы. "Господи! Не оставь милостью своей!" — пронеслось в голове.

Кряхтя и охая, мимо него протиснулась в двери повитуха Устинья, которую привёз Прокопыч. На мгновение Сергею удалось увидеть жену через растворённую в спальню дверь. Лицо её было обезображено страданием. Она вся покраснела от натуги и тяжело дышала, пока его мать придерживала ей голову и пыталась напоить водой из стакана.

Закрыв лицо руками, Ракитин сделал шаг, потом другой, всё быстрее и быстрее удаляясь в сторону своих покоев. Войдя к себе, он велел камердинеру принести ему водки. Выгнав из комнаты слугу, выполнившего его распоряжение, Серж трясущимися руками налил себе выпить. Даже здесь, через весь коридор были слышны крики, что заставляли его мелко вздрагивать всякий раз, доносясь до его слуха.

После полуночи, когда графин на столе почти опустел, Сергею Филипповичу послышался какой-то странный звук, будто мяукал котёнок. Не сразу осознав его значение, он некоторое время пребывал в размышлениях, откуда в его покоях взяться котёнку. Когда же он понял, что всё завершилось, то поднялся с кресла и устремился по коридору к покоям супруги. Чем ближе подходил он, тем явственнее слышался плач младенца.