– Заявление писать будете? На хулиганку? Если какие отморозки, сами понимаете, покоя не дадут. Таких лучше поскорее закрыть.

– Ах это... Даже не знаю, – Целтин ненароком подтолкнул втыкающего Саломатина в бок. – Ох, простите...

– Да ничего страшного, – участковый смешно отбежал бочком, как шкодливый тойтерьер. – Ну, вы зайдите ко мне вечерком. Хорошо? Обсудим, так сказать, всё на трезвую голову...

– Да-да, непременно.

– Вот и славненько! – Саломатин затормозил на пороге, снова обернулся, высматривая Женю. – Вы уж извините за вторжение. Сами понимаете... Этим лишь бы кулаками помахать, больше никак самовыразиться ведь не могут. Быдло самое настоящее. Такое же бесконтрольное, уж поверьте на слово.

– Кто ж знал, что всё так обернётся, – через силу улыбнулся Целтин. – Лучше вот так среагировать, чем не среагировать вообще.

– Это да, – улыбнулся в ответ Саломатин. – Хорошо, что вы всё понимаете, Сергей Сергеевич. С вами приятно иметь дело.

– И с вами тоже.

– Ну, до встречи. Буду ждать. Пока, Женёк! Поправляйся!

– До встречи, – Целтин бесцеремонно захлопнул дверь перед носом вмиг погрустневшего участкового и только услышав удаляющиеся шаги смог выдохнуть – от сердца на миг отлегло. Но только на миг, потому что голос Жени снова напряг нервную систему до нельзя.

– Сергей Сергеевич... Это Соня. Это она всех вызвала.

– Соня?.. Женя, ты ничего не путаешь? – Целтин закрыл замок, быстро прошёл в комнату.

Женя сидела на стуле, подобрав ноги под себя, и грызла ногти на руках. Обеспокоенный взгляд скользил по экрану монитора. Целтин наклонился рядом, ожидая самого худшего. Однако увиденное и рядом не стояло с тем, к чему он себя готовил.

– Как же так?.. Мы ведь отключили Соню от «сети», – Целтин в который уже раз повторял одно и тоже, на что Женя повторялась сама:

– Она взломала соседский «вай-фай», ведь я уже говорила...

– Ну да... – Целтин отхлебнул из бокала кофе; затянулся, глядя поверх экрана монитора. – Моя ошибка. Нужно было ещё изначально предусмотреть такой вариант.

– Разве такое можно предусмотреть? – Женя куталась в кофту, пыталась пригладить свободной рукой мокрые волосы. – Осознанное действие...

После того, как Соломатин вместе с нарядом убрался к такой-то бабушке, а эмоции слегка улеглись, Целтин уговорил Женю принять ванну. Девушка поначалу отказывалась, не желая покидать своего насиженного места, словно её потом не пустят обратно за стол. Однако вскоре сдалась, а изучив перед зеркалом свой всклокоченный внешний вид и вовсе метнулась за дверь санузла, только Целтин её и видел.

Себя Целтин тоже заставил оторваться от клавиатуры. Нет, это было вовсе не чувство солидарности по отношению к бедной Жене – хотя и это тоже, – просто требовалась кратковременная передышка, во время которой нашлось бы время осмыслить уже имеющуюся в избытке информацию, попутно занимаясь чем-нибудь посредственным и не столь важным. Подобная привычка выработалась у Целтина ещё со времён института. Предметов было много, а времени на учёбу – мало. Но так, наверное, у всех. И дело тут даже не в буйной молодости, со всеми вытекающими отсюда следствиями – с противоположным полом у Целтина было всё нормально. Точнее никак. Просто приходилось подрабатывать, иначе в лихие девяностые было не прожить. Хорошо ещё, заведующий кафедрой подбрасывал какие-никакие крохи за лаборантскую деятельность – гроши пусть и скудные, но в то же время, приходящиеся как нельзя кстати. И так уж повелось, что, занимаясь на кафедре с первокурсниками, драя полы в захудалой конторе, или таща по рынку на горбу ящик с патиссонами, Целтин приучил себя абстрагироваться от чёрствой реальности – так называемого «блэк-хауса», – занимая голову мыслями об утренних лекциях, анализом пройденного материала, или просто размышляя о своём, что неизменно наводило на тему об искусственном интеллекте.

И так уж повелось, что студенческие годы остались далеко позади, а привычка так никуда и не делась. Если учесть, что большую часть предметов Целтин сдал экстерном, то единственное, что ему дал институт, это ту самую привычку, которая теперь шла вместе с ним по жизни, позволяя отыскивать выход из, казалось бы, безвыходных ситуаций.

Проводив Женю взглядом, Целтин добрался до плиты и заварил кофе. Готовить он не любил, да и не особо умел. Кулинарное мастерство сводилось к элементарному завариванию лапши быстрого приготовления и отвариванию сосисок. На выходных и по праздникам мог позволить себе аристократическую болтушку. Однако кофе получалось на славу в любой день. Ароматное и убойное, оно так нравилось Жене, что, оставаясь «ночевать» одна, девушка неизменно просила Целтина наварить ей полную кофеварку. Поутру встречала с тёмными кругами под глазами, но до жути довольная, как зевающая от наслаждения кошка. Не то, что сегодня...

Выйдя из ванной, Женя по достоинству оценила заботу Целтина благодарным взглядом, но вслух ничего не сказала, лишь приняла чашку и поскорее отвела взгляд – видимо, всё ещё испытывала стыд из-за утреннего инцидента.

Потом они устроились у монитора: Женя – по-домашнему, Целтин – как придётся. Принялись анализировать ночное поведение Сони, которая, видимо, не на шутку испугалась за Женю, раз подняла такую шумиху.

– Подумать только... – снова подал голос Целтин. – Это надо же такое нафантазировать.

– Почему сразу нафантазировать? – устало отозвалась Женя. – Соня просто испугалась. Вы только полюбуйтесь, Сергей Сергеевич.

– Да уж... Ведь это даже не страх.

– Ага. Паника, – Женя прикрыла лицо руками, что-то припоминая. – Самая настоящая истерия. Ведь, в отличии от нас, Соня не может никуда пойти. Никого спросить. Ни с кем поделиться. Ей только и остаётся, что накручивать себя и в одиночестве сходить с ума, случись такая вот непредвиденная ситуация.

Целтин помассировал виски, глядя на множество диалоговых окон, каждое из которых навевало оцепенение.