В себя пришел быстро – сказалась дядькина выучка. Отложил на потом все расспросы, прохладно отнесся к тому, как Ялька перекинулась на привале в девчонку. Достал из седельной сумы припасы и настрогал холодного мяса с хлебом, оделив спутников. Оборотенка от хлеба отказалась, а мясо слопала. И умильно воззрилась на него, доискиваясь добавки.

– Эту прорву не прокормить, – добродушно потрепал ее по макушке Юган. – Давай, полусотник, не жадничай. Ты, я слыхал, лучник изрядный. Дорогой подстрели кого-нибудь. Ялька тебе выгонит добычу прямиком под стрелу. Да тока невестушку свою не укокошь. Придется вечером жареху спроворить. Жрет она у тебя, что свора собак. Разношерстная твоя судьбина.

– И этакую зазнобу вы мне втюхать норовите, – отшутился Таймир. – Благодарствую. Прожорлива да, небось, еще и блохаста.

– Не блохаста, – надулась Ялька. – Сам ты блохастый. А у Ялитихайри блох не водится.

Юган ржал от души, любуясь первой семейной склокой молодых. Таймир тоже не удержал улыбки, а малая и вовсе разобиделась. Обернулась волчицей, выхватила из его рук весь шмат мяса, от которого он хотел отрезать ломоть, и гордо ушагала в кусты. Правда, вскоре вернулась и вылакала из поданной Юганом чаши воду. Но потом опять исчезла под недовольное ворчание Багра. Свар на нее не обращал никакого внимания.

– Приучил я его к ней, – охотно пояснил Юган, перехватив взгляд державника. – А то ж прежний-то мой жеребец чуть не прибил дуру, как она ему под ноги подвернулся. Не любят ее кони. Чуют зверя. Ты, кстати, должен знать, как ее покликать, случись что.

И взялся обучать Таймира высвистывать несколько сигналов: каждый про свой случай. Перед утренней зарей они двинули дальше еле заметной тропой сквозь нехоженую чащу. Путь итак неблизкий, а этак вот волочиться можно втрое дольше. Но, Юган заверил, дескать, знает, как пройти мимо пограничных застав полных ходом.

границы добирались три недели, хотя по тракту со всем его загогулинами уложились бы в две. Питались с охоты. И тем, что Ялька притаскивала из окрестных сел, довольно толково воруя лишь необходимое. Не доходя до границы, Таймир оставил спутников и смотался в одно сельцо, где у дядьки был надежный человек. И некий склад Тайной управы со всевозможным барахлом. Юган млел. Державник оказался мужиком хватким и бывалым. Он припер изрядный кусок пропитанной смолой рогожи и два деревянных ковша. В четыре руки махом нарубили жердин и подняли над ручьем глухой навес, крытый рогожей. Раскалили наваленную горкой каменку. И засели в парилке, вытаскивая наружу только руку, дабы черпнуть воды. Распаренный в чистых исподних и рубахе Юган сидел у костра под звездами с чаркой южного вина в руке. И клялся, что сам готов выйти замуж за полусотника, коль он оказался стоящим парнем. Таймир угощал его притащенной вместе с рогожей, разогретой на костре ухой, ветчиной и прочими полузабытыми яствами. Сам с удовольствием потягивал винцо и тоже млел, начисто позабыв о намерениях чего-то там выпытывать. Они блаженствовали и трепались о всякой мужской чепухе. Ялька, наскоро обмывшись, налопалась от пуза. Затем обернулась волчицей и убрела в кусты подальше от пасущихся по бережку коней. Как заснул, Таймир не помнил. А проснулся укрытый собственным плащом и согретый неугасимым огнем – Ялька расстаралась, чтоб ее бестолковые мужики не задрыгли спьяну-то.

– Твой дядька мужик дельный, – признал Юган поутру, натягивая штаны, что носили в Харанге. – А я, вишь ты, и не подумал, как мы явимся туда в своем-то. Все раздумывал, как лучше пробираться лесами, коль открытые пути нам заказаны. А в таких-то одежах милое дело… У тебя, кстати вспомнить, как с языком харангов?

– Дядька с детства натаскивал, – небрежно похвастал Таймир, завязывая кожаные наголенники, усиленные клепаными железными пластинами. – Купец Антаоль признал мой выговор за чистый племенной говор северных харангов, что живут у границ с северными армами. Ты прежде боты надень. И шнуруй крепче. А уж после наголенники. Ты сам-то как с языком?

– Понимаю все. А вот потрепаться гладко не выходит. Зато северный говор мне почти что родной. У меня дед оттуда родом.

– У харгов немало воинов с севера. Стало быть, ты у нас за северянина и сойдешь. Как поименуешься?

– Деда Снуртом кликали. Так и зови. А ты у нас нынче кто?

– Десятник купеческой стражи Грутер Бран. Он как раз с севера Харанга. И с обозом к нам в этот раз пришел впервые.

– А ну, как опознают, что ты не он? – закончил Юган с первым ботом, прокляв все на свете по милости столь маятной обувки.

– В столице он не бывал. Да и во всех срединных и южных землях Харанга. Нынче сидит под замком в кремлевской темнице.

– Набедокурил?

– Не то слово, – недобро покривился Таймир. – Ну, да это не наше с тобой дело. Яльке бы обсказать, кто мы теперь.

– Твоя разношерстная краса итак все услышит. И запомнит. Память у нее – кремень. Ты лучше мне путем все обскажи: как пойдем, куда, чего ждать. Я в Харанге бывал, но все больше бегом да наскоком. Жизни их и не знаю.

Покуда Таймир рассказывал о жизни в Харанге, они облачились обычными воинами в стеганных гамбезонах, напоминающих кафтаны. Под них вздели кольчуги – полная дрянь, по мнению Югана. Но свои кольчуги Таймир оставить не позволил – попадутся ни за хвост собачий. Округлые шлемы с широкими поднимающимися наносниками венчали кольчужные капюшоны с подстежкой и круглые войлочный шапчонки. Юган чертыхался, но добросовестно следовал советам знающего державника. Широкий пояс, напичканный железками всех мастей, ему тоже пришелся не по вкусу. Лишь мечи понравились – это он понимал. При всей скромности с виду, на деле это были лучшие клинки, что умели делать на западе. Заранее переседланные кони не без удивления косились на хозяев, вырядившись, будто скоморохи. Родные седла со всем снятым снаряжением погрузили на заводную, на которой Таймир и притащил все это иноземное барахло. Лошадку предстояло отпустить неподалеку от того самого села. А уж там она и сослепу не заблудится – придет, куда надо. И верный человек сохранит их барахло до возвращения.

А через пару дней они перешли вброд пограничную реку. И попали в небольшое королевство Тарлатак, что было придавлено боками двух таких громадин, как Антания и Харанг. Тут умели уважать харангов, а потому скрываться нужды не было. Ялька трусила впереди, обратившись в знатного охотничьего пса чистейших кровей, какого не зазорно иметь королям. Правда, пес получился невысоким и хиловатым, но за щенка вполне сойдет. Прочие собаки шарахались от оборотня, как полоумные, так что Яльку в собачьи дрязги никто не втягивал. В столицу не заходили, пройдя северным краем Тарлатака за пять дней. Останавливались, как и положено солидным путникам, в трактирах. Яльку забирали с собой на ночевку в покои, под понимающими взглядами прочих постояльцев, знающих цену такому щенку. С вопросами: кто они такие, к проезжающим по своим делам харангам не вязались. Однако Таймир предупредил, дескать, на границе такой вольницы не будет. И там придется попотеть, дабы не обосраться при первой же попытке выламываться под своих. Юган заявил, что обосраться в этаком одеянии хуже, чем в нем же сдохнуть. А потому он проведет приятеля своими путями-дорожками. Но, на тех путях-дорожках их подловила первая подлинная неприятность.