— Сложное.

— И горячее, — добавляю, ущипнув ее за нос.

Микки хихикает, отмахиваясь от моей руки.

— И горячее, — соглашается она.

— Маккензи, да ладно. Наверное, пена уже лезет у тебя из ушей, — кричит между тем Джеки.

— Лучше открыть ей, — я оставляю легкий поцелуй на ее губах, исчезая в спальне и закрывая за собой дверь.

В середине кровати восседает никто иная, как Ее Высочество Дива Макки. Она вытягивает лапы вперед, растягивая свое маленькое тельце на полную длину. Я хмыкаю и усаживаюсь на край кровати. Она топчется по мне, проталкивая свою головенку под мою руку.

— О, теперь ты хочешь подружиться, — я наблюдаю, как котенок выпрашивает ласку. Я чешу ее за ушами. Когда ей это надоедает, она отталкивает мою руку, ткнувшись мокрым носом, и соскакивает с кровати. — Я чувствую себя отвергнутым, — объявляю я Макки. Она фыркает на меня, поднимает хвост трубой и гордо удаляется.

За пределами комнаты, я слышу приглушенный разговор Джеки и Маккензи. Я прислушиваюсь, изо всех сил пытаясь разобрать, о чем идет речь, и не могу. Становится скучно, и я начал делать то, что делает любой здравомыслящий парень в такой ситуации. Я тайком начинаю осматривать её вещи.

В каждом ящике ее комода находятся трусы, лифчики, носки, и все те вещички, что все женщины используют, чтобы подчеркнуть свое отличие от нас, диких мужчин. Я не нахожу ничего интересного, пока не попадаю в тумбочку около кровати. Маккензи не врала, у нее не было вибратора. Это действительно было так, однако у нее был дилдо. Массивный, телесного цвета, который заставил бы любого человека чувствовать себя так, будто у него микропенис. Для сравнения. Я вытаскиваю его из полки, фырча и хрипя. В общем, прилагая немаленькие усилия для того, чтобы откровенно не расхохотаться.

— Черт, Микки, я знаю, что ты испорченная девчонка, но это... — я потряс его сильнее, наблюдая, как он колеблется туда и обратно. — Это превзошло все мои ожидания.

Я не могу устоять перед возможностью сделать снимок. Похлопав по карманам шорт, я убеждаюсь, что сотовый телефон отсутствует. Все, что я нащупываю это ключи. Тогда я вспоминаю, что угробил свой телефон. Недовольный, я кладу дилдо обратно в ящик тумбочки и продолжаю свою работу по изучению личной жизни Маккензи. Она убьет меня, если узнает, что я рылся в ее вещах, но слишком весело мне здесь и сейчас, чтобы беспокоиться о собственной кастрации в будущем.

Глубоко просовывая в ящики руки, я ищу другие тайны, которые, возможно, у нее есть. Я ничего не нахожу, зато мне весело. Но вот мои пальцы натыкаются на что-то прямоугольной формы, на ощупь довольно жесткое. Я это вытаскиваю, в некотором шоке определив это как коробочку «Тиффани и К», ювелирную. Мое сердце рвется в горло и начинает биться быстро-быстро. Сняв верхнюю крышку, я обнаруживаю бриллиантовое ожерелье внутри.

Я пячусь назад, опускаясь на кровать. Ожерелье, лежащее внутри футляра, служит мне напоминанием о том, что между нами не все гладко. Даже если прошлой ночью случился прорыв, нам все же о многом нужно поговорить. Было много чего над чем стоит поработать, и единственная ночь страсти мало что может изменить. Надо многое обсудить, в том числе и то, почему все же она оставляет меня на первом месте. Да и не только это. Пришло время Маккензи узнать о моем прошлом. Если она выбирает меня, чтобы быть вместе, и если прошлая ночь это задел на будущее, тогда стоит рассказать ей все обо мне. Она должна знать всю правду. Начиная с того чудовища, каким я все-таки был.

Пока я сижу, завороженно смотря на ожерелье и предаваясь своим грустным мыслям, дверь в спальню распахивается и влетает Юстис.

— Макки! — кричит он. — Здесь Макки.

— Нет, Юстис, — Маккензи зовет его обратно.

Мальчик видит меня и отпрыгивает назад. Его глаза расширяются, когда он узнает меня.

— Дрю!

Я вскакиваю с постели, испугавшись внезапного вторжения. Засунув ожерелье под подушку, я приветливо улыбаюсь мальчику.

— Привет, Юстис!

Маккензи вбегает в комнату следом за Джеки, которая крепко прижимает к груди девочку. Так много вещей проносится в моей голове сразу, но в непосредственной близости от ребенка все они теряются. Я пячусь, заставляя себя дышать. Пот струится вниз от шеи по позвоночнику, и я ощущаю себя так, будто весь превратился в желе. Комната начинает вращаться, горький привкус катится по горлу. Нигде нет места, чтобы скрыться. Я никак не могу скрыть охватившие меня чувства. Джеки стоит прямо там, на пути к моему спасению. Прямо в дверном проеме. И все, что я могу поделать, это стоять и ощущать себя полностью беспомощным.

— Ну, здравствуй, — приветствует меня Джеки. Ее любопытный взгляд проходится по всему моему телу.

Я машу.

— Я, хмм, ммм, привет, — я чувствую, что начинаю задыхаться. Мои легкие готовы разорваться от недополученного глотка чистого воздуха.

— Ты в порядке, Энди? — спрашивает Маккензи, вопросительно приподняв брови. Морщинки образуются на ее лбу. Мне очень хочется, чтобы незваные гости удалились, и поцеловать каждую складочку на ее лбу.

— Да. В порядке, — хриплю я.

— Ты мне нлавишься, Двю, — Юстис указывает на мою грудь. — Крутой Йода.

Я гляжу вниз на свою рубашку и усмехаюсь.

— Да, Йода — это круто.

Джеки протягивает ребенка Маккензи.

— Я бы с удовольствием осталась и поболтала с вами, но мне нужно выполнить сегодняшнюю норму. Еще раз огромное спасибо, что присмотрите за детьми. Линдси сказала, что приедет через тридцать-сорок минут, чтобы забрать ребятню из твоих рук.

— Ребятню? — хриплю я.

— Да. Так как у мамы сегодня как раз ее еженедельные молитвенные собрания для дам, я сказала Джеки, что присмотрю за детьми, пока она не закончит с приготовлениями, Маккензи покачивает ребенка на руках и на мгновение давление на мою грудь исчезает. Она выглядит великолепно, прижимая драгоценный сверток к груди. В своем сердце я представлял ее матерью своих детей. Это то, что она заслуживает. Однако мучительные мысли не покидают меня. Смогу ли я стать отцом ее ребенка? Смогу ли я преодолеть свой страх и дать нам то единственное, о чем мы оба мечтаем: семью?