— Этого новичка квотербека? Против оборонительной линии the Saints? — тренер покачал головой и скрестил руки на груди. — Мы будем снимать дерн лопатой с каждого игрока. Он никогда не сталкивался с такой командой как эти новоорлеанцы.

Я хотел обидеться на то, что они обсуждали меня так, как будто меня здесь не было, но это было в порядке вещей — для них я был просто очередной марионеткой: тянуть за ниточки и смотреть на то, как я танцую.

— Это лучше, чем риск потерять Стоунстрита на весь сезон. Уоллес, мы оба знаем, что поставлено на карту. Какая наша конечная цель, — возразил Эшли. — Наши последующие игры будут помягче.

— Ты думаешь, что защита Тhe Chargers будет «помягче»? — спросил Уоллес с сарказмом.

Эшли вздохнул.

— Ладно, тогда мы выпустим его на поле против San Diego, потом дадим ему отдых на игре против Oakland. Логан сможет отдохнуть, восстановиться, а потом подготовиться к домашней игре с the Browns. Мы все еще в самом начале сезона — theBlizzards могут пережить такую потерю.

— Не против новоорлеанцев. Не после того, как мы разбили их в прошлом году. Не тогда, когда мы собираемся встретиться с ними в Суперкубке, как все это прогнозируют, — лицо тренера Уоллеса покраснело еще больше — в любой момент это терпение могло закончиться взрывом. — Нам нужна победа, и для этого нам нужен Стоунстрит.

Наконец обнаружив мое присутствие, он посмотрел на меня и спросил:

— Ты можешь играть, несмотря на неудобство, так, Логан? Я знаю, что ты лучше уйдешь, чем примешь поражение.

Неудобство? Конечно, если ты так хочешь назвать то, что чувствует каждая косточка моего тела, то, как будто под мои ногти забивают гвозди, даже при том, что в мое тело вливают лекарства.

Прежде чем я успел ответить, в комнату вошел Тони.

— Стервятники снаружи уже ведут спекуляции по поводу того, на какое время Стоунстрит не сможет встать на ноги. Хотят посмотреть, как великие падают вниз.

Конечно, Тони был прав, но это было не самое очевидное. Каждый раз, когда один из нас травмировался, он становился героем. Воином. Настоящим мужчиной. Требовалось что-то важное — сложный перелом, крупное повреждение, сильное сотрясение мозга — чтобы отстранить игрока. Выступление при наличии травмы, сражение, превозмогая агонию, заткнуться и принять всё — это всё, чего от тебя ожидали. Вековая футбольная традиция.

Боль даже не рассматривалась в качестве предлога, и любые аргументы были просто бессмысленны. Я собирался вернуться туда, хотел я этого или нет. Тренеры знали об этом. Док знал об этом. СМИ было известно об этом, несмотря на их спекуляции, — я мог только представить, что Том Фелпс уже успел написать обо всей этой неразберихе.

— Черт побери, — выкрикнул тренер Уоллес, вены вздулись на его шее. — Стоунстрит долбанный квотербек с заключенным контрактом. Он должен победить или умереть, прежде чем свалится с ног. Разве я не прав?

— Выиграй или умри, — вторил ему я, повторяя в точности то, что я говорил Гвен в прошлый понедельник вечером у нее дома — это та цена, которую я должен заплатить за то, чтобы воплотить в жизнь свою мечту.

Глава 11

ГВЕН

Прошла неделя, а я по-прежнему не могла выбросить из головы тот чертов поцелуй; ощущение того, что Логан, казалось, был сосредоточен именно на нем. Как его язык скользил вниз по моей шее, его руки, крепко охватившие мои бедра. То, как он обернул мои ноги вокруг своей талии и прижался своим жестким, крепким телом к моему.

Было такое ощущение, что каждый миг моего существования был поглощен этими воспоминаниями. Этим и желанием того, чтобы Логан повторил это снова. Или, возможно, была моя очередь показать ему, что он был не единственным, кто был подкован в этой игре. И учитывая, какой большой стресс он получил после матча с the Saints, скорее всего ему хотелось немного любви и ласки.

Уф, надо с этим заканчивать. Я должна придерживаться строго профессиональных отношений, а не стирать их границы.

Что-то тяжелое опустилось на меня, и я подпрыгнула, взглянув на руку своей матери, которая опустилась на мое запястье.

— Гвен, ты хочешь яблочный сидр или горячий глинтвейн? — она вежливо улыбнулась мне, кивая головой в сторону бариста за стойкой.

Когда я только моргнула в ответ, моя мама вздохнула и заказала мне горячий глинтвейн, а затем повела нас в сторону стоянки.

— Почему в последнее время ты чем-то озабочена? — спросила она, убирая бумажник обратно в сумочку и хватая оставленную газету New York Times на стенде с палочками для размешивания кофе, салфетками и корицей.

— У меня просто много мыслей в голове, — пробормотала я. По крайней мере, разработка блюд для вечернего специального меню хоть как-то отвлекала меня всю неделю, но сейчас, в свой выходной, мои мысли разгулялись, приобретая опасные масштабы.

Наш заказ появился на стойке, и мы, забрав его, заняли место за столиком около двери. Окна запотели, а снаружи дул достаточно сильный ветер, сопровождавшийся свистом.

— Делаем ставки на то, насколько опоздает Крис? — спросила я, обхватывая руками свой напиток, чтобы согреть пальцы.

Мы должны были встретиться с ним в необычном итальянском ресторане, напротив кофейни через полчаса, чтобы отпраздновать победу the Blizzards с небольшим перевесом в счете. Самолет команды прибыл из Нового Орлеана два часа назад, что должно было предоставить ему достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и переодеться, но мой брат был настолько тщеславен в своей рутине, что мог бы соперничать с Долли Партон (прим. Долли Партон-американская кантри-певица и киноактриса, которая написала более шестисот песен и двадцать пять раз поднималась на верхнюю позицию кантри-чартов журнала «Биллборд»).