81. На современном этапе основные тенденции, характеризующие развитие международного налогового права как науки и отрасли права, безусловно, связаны с общим вектором глобализации. В сфере международного налогового права она проявляет себя прежде всего:

1) в повышении роли «мягкого» права «soft law», которое начинает выполнять роль своеобразного цементирующего начала в условиях многообразия источников и довлеющей регионализации в международном налогово-правовом регулировании;

2) в возрастании под влиянием инструментов «soft law» степени гомогенности не только содержания двусторонних налоговых конвенций, но, что еще более важно, практики их толкования и применения в самых различных юрисдикциях/государствах;

3) в выработке единых стандартов и требований к механизмам функционирования национальных налоговых систем как в аспекте внутригосударственного, так и трансграничного регулирования, в том числе требований к транспарентности, обмену налоговой информации, добросовестной налоговой конкуренции и т.п.;

4) в разработке фундаментальных механизмов глобального налогообложения для финансирования, в частности, программ, имеющих общемировое значение и реализуемых под эгидой ООН и некоторых иных международных организаций 312 .

82. Один из обсуждаемых трендов сегодня – формирование «глобальных отраслей права»; как отмечалось, по проблеме глобального административного права было выдвинуто немало предложений и идей. Действительно, возможна ли трансформация международного налогового права в глобальный инструмент правового регулирования? 313 Развитие некоторых сфер международного налогообложения (например, обмен налоговой информацией), взаимосвязанное с современными информационными технологиями, убеждает, что постановка подобного вопроса относится уже не к сфере прогнозов и предположений, а к реально формирующейся практике международного и внутригосударственного правового регулирования. Не погружаясь во все тонкости этой не только правовой, но комплексной (философской, экономической, политической, технической и т.д.) темы, отметим два ключевых аспекта, которые заставляют проявлять определенную сдержанность в этом вопросе.

Первый аспект – процедурного характера; он связан со сложностями формирования универсальных институтов, которые были бы способны демократично и транспарентно вырабатывать и применять «глобальные» нормы. При этом очевидно, что регулирование, претендующее на статус глобального, может рассматриваться в качестве легитимного только тогда, когда подобные «глобальные» нормы принимаются и имплементируются во всех сообществах и территориях без скрытого политического давления, выраженного в том числе с помощью экономических либо иных инструментов.

Второй аспект – сущностного характера; регулирование, претендующее на статус глобального, должно быть совершенным в юридическом отношении, ибо подобные общеобязательные правила и механизмы устраняют иммунитет автономных региональных правовых систем против недостатков наднациональной/глобальной регламентации (так как предполагается, что в отличие от норм международного права глобальные правила изначально общеобязательны и не нуждаются в специальной имплементации в отдельных правопорядках). Следовательно, формирование глобального регулирования, понимаемого как некой универсальной правовой модели, не оставляет места оттенкам и многообразию, и во многих случаях поляризует ту или иную проблему по принципу «черное – белое», а значит, ставит и сложные ценностные вопросы. Действительно, если понимать глобализацию как предельную унификацию регулирования, то что является ее целью? Ведь унификация как таковая подобна построению вавилонской башни, если она не несет в себе содержательных и ценностных преобразований. Если же ставить цель в рамках формирования глобальных механизмов утверждение ценностных начал, т.е. построение совершенного регулирования, то достижение этой цели – поистине конец истории.

Отметим, что столь сложный и в чем-то философский ракурс постановки вопроса о сущности глобального права присутствует в настоящее время при анализе самых различных отраслей права и теории современного права в целом. При этом важно учитывать, что диапазон точек зрения в понимании глобальности все-таки остается достаточно широким: от ее трактовки как формы закрепления плюралистичности современных правовых систем, связанных с культурой и традициями отдельного народа (группы народов) 314 , до понимания глобализации в праве как явления, опосредующего унификацию правового регулирования в масштабах современного человеческого общества 315 . Пожалуй, в настоящее время международное налоговое право в большей степени развивается по «унификационной» модели формирования глобального права, что связано с доминированием институтов ОЭСР, в которых не представлены многие крупнейшие экономики Азии, Латинской Америки, Африки и, в частности, Россия. Возможно, более активная позиция государств - членов БРИК (БРИКС) могла бы развернуть складывающийся тренд в сторону более плюралистичного и транспарентного развития глобальных основ современного международного налогового права.

83. Далее мы постараемся в разрезе отдельных тем более подробно остановиться на ключевых проблемах, обозначенных в завершении данной главы, и характеризующих современное развитие международного налогового права как научной доктрины, отрасли права и сферы практической деятельности.

84. Как уже отмечалось ранее, согласно господствующему в мировой юридической науке пониманию, международное налоговое право (как сложный нормативный комплекс) не принадлежит полностью ни к национальной системе права, ни к международной системе правового регулирования. Вместе с тем оно стремится сформировать единый механизм регулирования, обеспечивающий устранение налоговых преград для трансграничных экономических отношений. Практические потребности регулирования и реальное состояние правил международного налогообложения таково, что пока они не позволяют ставить вопрос о международном налоговом праве как об элементе некой формирующейся глобальной правовой системы мирового сообщества. Как уже отмечалось, в сфере международного налогообложения интенсивно развиваются инструменты регулирования, характеризуемые как «мягкое право» («soft law»), которые обладают признаками универсальности и выступают как проводники становления так называемого «транснационального налогового права» («Transnational tax law», англ. / «Transnationales Steurrecht», нем.), 316 если воспользоваться терминологией, распространенной в сфере теории права и некоторых иных отраслей. Напомним также, что сходные явления наблюдаются и в иных сферах трансграничного регулирования (в том числе в областях, связанных с международным частным правом) 317 .