Уместно задать вопрос, почему между первым и вторым эволютивным кругом существует такая грандиозная разница? Почему мы все проходим первый круг за девять месяцев, тогда как до конца второго круга добираются лишь единицы, расходуя на это всю свою жизнь? Действительно, у млекопитающих есть ресурс – «эволютивная инерция», чтобы после первого круга продвинуться до пятой ступени эволюции; большинство людей идут чуть дальше, достигают шестой ступени и на этом останавливаются, чтобы начать процесс заново, породить себе подобных (чтобы совершить эту миссию наиболее эффективно, им требуется своя «семейная территория», «гнездо», «нора», дом – подобие «утробы» в этом мире, – требуется накопить какой-то ресурс, чтобы отдать его для «роста» и «экспансии» потомства – на это уходят все жизненные силы…).

У маленького процента избранных хватает энергии и вдохновения, чтобы открыть и освоить еще одну, седьмую эволютивную ступень. А поскольку это есть их собственная инициатива, и никакая Мать не помогает им в этом, открытием одной дополнительной ступени в общем исчерпывается потенциал человека. Даже лучшие из лучших не успевают продвинуться дальше. Они оставляют после себя «бессмертные» творения, «Джоконды», которые украшают мир, свидетельствуя о совершенстве их сотворивших, об их отчаянных попытках, но это совершенство и близко не сравнимо с тем грандиозным творческим актом, на который способна всякая женщина, действующая «от лица Вселенной».

Скорость прохождения эволютивного пути на первом витке столь велика, что перед могуществом Природы хочется упасть на колени. Если бы мы могли каким-то образом сохранить такую скорость, мы успевали бы достичь бессмертия. Но на втором витке происходит резкое «торможение». Это объясняется тем, что в первые девять месяцев эволюции нас «тянули за волосы», тогда как мы сами были пассивны. За счет того, что это не мы сами эволюционировали, но нас «волочили», то есть некоторая Мать – Вселенная или Природа, называйте как хотите – должна была успеть дать нам все необходимое и вытолкнуть в мир, за счет этого из какого-то примитивного сперматозоида, из хвостатой молекулы ДНК, из невероятно примитивной слизи всего за девять месяцев появляется целый мир! Представьте себе, сколько нужно сделать, как нужно потрудиться Природе, чтобы преобразить эту слизь в небо и солнце с облаками!

Сам факт разворачивания мира из спирали ДНК кажется нам настолько ошеломительным, что мы повторим это очевидное утверждение еще раз: если бы мы продолжали эволюционировать с тем же рвением, если бы мы сами обладали хоть толикой того мастерства и творческого потенциала, который накопила Природа за миллионы лет, мы бы за период нашей жизни обретали бессмертие. Но инициатива Матери быстро иссякает – у нас остается лишь опыт «волочения» по первому кругу эволюции. После этого нас помещают в «первую копию», нас делают «отражением» некоторого скрытого «оригинала», нас ставят перед зеркалом, чтобы нашими глазами увидеть себя, и дальше мы существуем, наряду со множеством других существ, в качестве «отпечатка» или «складки».

Отныне вращение происходит по Большому Кругу. Четыре фактора – Эрос, «Я», Случайность и Биохимия – продолжают таинственным образом действовать из темноты, куда нам по-прежнему нет доступа. Однако, в нашем распоряжении уже есть какая-то часть процессов, которые мы осуществляем сами. Первое прохождение полного эволютивного цикла, первый виток эволюции породили нам «первую копию», снятую с недоступного «оригинала». Мы получили на «мониторе» четыре отпечатка, четыре наши «версии» по поводу того, что находится в «компьютере».

Тут может возникнуть вопрос: а стоит ли вообще говорить об «оригинале» и вести речь о скрытом «компьютере», если мы изначально обретаем себя уже в некоторой «копии»? Не является ли вообще «оригинал» темой для спекуляций? Не уводит ли нас эта тема в область чистых конвенций? Кант предложил назвать злополучный «оригинал» вещью-в-себе и прекратить выяснять, что такое вещь-в-себе, нагромождая какие-то фантастические описания. Он предложил заняться «копией» или «монитором», чтобы понять, как он устроен, как нам показан этот мир на экране и каков сам процесс нашего взаимодействия с «монитором» – процесс нашего познания (декартовское cogito). Кант предложил относиться к «первой копии», как к «оригиналу». Психоанализ, собственно, так и поступает, заявляя, что где-то есть некое всеобщее бессознательное, и есть осознанный нами фрагмент, как-то выстроенный в нашем представлении. В чем-то соглашаясь с Кантом и Фрейдом, мы, тем не менее, не хотим так просто отказываться от «фонового» присутствия «оригинала» в нашей картине бытия-в-мире.

Почему же нам столь важно признать самостоятельное существование «оригинала», хоть и совершенно недоступного, неуловимого, не познаваемого, сокрытого-в-себе? Дело в том, что если все, что мы видим – горы, звезды, падающие вниз камни, растущие ввысь колосья – есть «оригинал», а не «первая копия», то, как следствие этого, «бабочек» вообще не существует – все мы уже окончательно «готовы». Нельзя сказать, что человек может во что-то «вылупиться» – что он открытый вид, – если то, что мы видим или то, что видит, например, собака есть «оригинал». Если боль в ноге от ушиба есть не «копия», а «оригинал», а наше отношение к этому событию есть «первая копия», то «бабочек» вообще быть не может. Само размышление о человеке как открытом виде, представление об эволюции становится бессмысленным.

Потому философы и сражались за определение «оригинала» и «копии», чтобы дать нам шанс становиться лучше, чем мы есть. Складка, открытая Гуссерлем, дает человеку шанс на свободу. Если мы понимаем Природу и ее законы, как «оригинал», это тупик. Такой «оригинал» нас «закрывает», мы неизбежно зависим от него, мы не можем от него уйти. Если же это «первая копия», мы можем из нее «сбежать», что значит: перевести все во «вторую копию» (наподобие того, как оно было изначально переведено в «первую»). «Вторая копия» означает, в свою очередь, отделение от Большого Круга в смысле целостности. Таковая целостность возможна, если все наши четыре позиции будут освещенными – если мы сами станем источником света, а не пассивным отражателем внешнего света.