– Как липку, но сути не меняет, Карл.

– Все едино, и то дерево, и другое не куст. Ну, не стоило тебе тогда…

– Да-да. – Либман шумно сморкнулся и всхлипнул. – Не стоило мне тогда, поддавшись дьявольскому искушению в виде тебя, твоей обманчивой честности и харизмы, подавляющей волю любого доброго сердца, рассказывать о своих юношеских мечтах, пустивших корни после встречи с той прекрасной белокурой девой-альвом…

… а именно наживки в виде Анни, такой красивой и такой настоящей блондинки, подцепившей странноватого дворфа полностью. На крючок, развязавший ему язык больше необходимого.

– Так что теперь, Либман, ты, получается, мне должен. – Карл хмыкнул. – Да, именно так.

– Много?

– Решим. Так, кадеты, судя по запаху – вон там столовая или кухня, все едино. Марш туда и готовьте нам завтрак, а мы…

Карл плотоядно оглядел Либмана с ног до головы, а тот вздохнул…

– А мы с милейшим моим другом Либманом обсудим все необходимое.

– А если я есть не хочу? – Алекс сплюнул.

Карл пожал плечами:

– Так и не надо. Мне-то что, кадет?

Либман, надвинув шапочку почти на глаза, щелкнул пальцами. В воздухе перед его глазами возник блокнот с готовой писать ручкой, а из кармана жилета, куда уходила одна из двух цепочек, дворф вытянул, медленно и нехотя… самый обычный калькулятор.

Глава двенадцатая: площадь трех вокзалов и неприятности

К Северному вокзалу Карл выдвинулся после обеда. Взял с собой Злого и Лохматого, а вот Мари и Анни пришлось остаться. Анни для воздействия на интеллект Либмана, судорожно ищущего способ избавиться от обещанного, а Мари, чтобы ей помочь, если вдруг что. Что может быть «если вдруг», Карл не объяснил, но вот Майка взяла и сама вызвалась остаться и помочь. И глаза у нее горели крайне странным боевым огнем, чуть не плюясь такими опасными золотыми искорками. Снег и Алекс, подумав, не стали проситься в компанию к Карлу и его разведчикам. Остались прикрывать девчонок, как пояснил почему-то покрасневший Алекс.

— Вот, – Либман положил перед ними три красных книжечки. – Паспорта, на каждого, по возрасту точно уже должны иметь. Вы втроем же? Так даже лучше, прямо похожи. Взрослый с бородой, мелкий чернявый и рыжий лохматый. Жалко, уши не сломаны.

– Я тебе сейчас сломаю, – пообещал Лохматый, — о чем речь, папаша?

— Упаси меня от такого сына… — пробормотал Либман. – Слушай сюда, вьюноша, торсом и статью подобный Гераклу, а альтернативностью развития интеллекта Форресту…

– Какому Форресту? — удивился Лохматый. – Форрест, вроде, это лес. Ты меня дубовым назвал, что ли, коротышка?

— Гампу. — пробасил Злой и недобро покосился на Лохматого. – За языком следи, дылда.

– Рты закройте, кадеты.
– - Карл оторвался от просматриваемых паспортов. – Я тоже не особо понял, Либман, причем тут уши, повышенная растительность на головах, причем определенного цвета и моя красивая, показывающая мой несомненно серьезный статус, борода.

– Ну-у-у… – Либман усмехнулся. – Вот справки, ты, Карл, тренер, эти двое, борцы, потому и уши сломаны. А борода и черные волосы, тоже в тему. В этой стране очень многие на юге любят бороться, смуглые и черноволосые, а взрослые предпочитают бороды. Вот и все. А, да! Бороды сейчас носят все, кому не лень, не поверишь. Косят то ли под нас… что вряд ли, то ли под лесников, коих в жизни не видели.

Злой и Лохматый переглянулись и, одновременно, кивнули Карлу, соглашаясь.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Карл, – даже не буду спорить со своим как-бы именем, что не могу произнести и с тем, что вот этот самый лохматый Лохматый вовсе даже рыжий, а не черный. Но вот скажи мне, о мудрый дворф, я вроде бы ясно попросил у тебя камуфляж, а не людские бумажки.

– Погоди, Карл, чего ты завелся?

– Да как тебе сказать, скользкая ты отрыжка своего рода, ну-ка, давай поглядим вокруг…

Либман пожал плечами и оглянулся. Ну, да, что тут вокруг?

Большой гараж, несколько гибких ссутуленных гоблинов, самых настоящих, безвылазно сидящих днем внутри и… Либман вздохнул, снова посетовав на собственную скаредность, не позволявшую в качестве премии выдать ребятам личины, чтобы хоть немного смахивать на людей.

Единственная радость у его приезжих работников – в соседний супермаркет «М» ходить, на людей смотреть и тырить по мелкому. Там всем все равно, принимают их, ха-ха, тоже за каких-то приезжих. Только человеческих. Гоблины даже выучили пару глупых шуток, и называют друг друга, чаще всего, почему-то Равшан или Джамшуд.

Ну, так и чего? Работают, зеленые, перебивают номера на машинах с мотоциклами, Либману прибыль с того. Ну, да, в дальнем закутке еще контрабанда, так а кто ею не занимается?

– И, Карл?

Карл вздохнул.

– Ты совсем последние мозги из-за жадности потерял, Либман. Как я с бумажками этими пройду через маг-сканнеры?

– Ой, ой, вон в чем дело, даже сердце прихватило, ох… щас…

– Что ты тут спектакль устроил, Либман? Значит, кадеты, слушаем и запоминаем бесценную мудрость, изрекаемую вашим наставником, то бишь, мною. Сердце у этого алчного паука и меркантильного кровососа, находится справа, поняли? И если вот такой красавец с бородой начинает ломать комедию и ахать-охать, просто подождите, пока ему не надоест. И никакой скорой помощи, дыхания рот-в-рот и остальной ерунды. Запомните, дворфы очень сильно любят чеснок.