Шрифт:
Ледяной ветер налетел на них, заставляя плащ юстициара хлопать на ветру.
– Да, Мрачноглаз. Я многое знаю об этом городе и его обитателях. У каждого есть своя тёмная половинка, свои тайны, свои слабости. На самом- то деле, убивать не стоит труда, если попросту знаешь слабости всех. Слабость Эрнеста – недоверие и вера в то, что он всегда прав. Когда- нибудь он может пожертвовать тобой лишь потому, что ему покажется, что ты слишком глубоко влез в его дела. Или потому, что ему будет казаться, что он прав.
– Похоже на угрозу.
– Предостережение, Мрачноглаз. Не угроза. Я знаю, что ты хочешь построить справедливость тут. А для этого Эрнест – не лучший выбор. Малькорн, Фервен – да. Эрнест – нет.
– Но так вот вышло, что я выбрал Эрнеста.
– А что о твоём выборе думает госпожа Каэрта?
Баэльт замер.
– Тебя это волнует?
– У каждого свои слабости. Твоя – Каэрта.
Он впечатал Рина в стену дома, прижимая к его горлу локоть. Какие- то люди отшатнулись и с глухим перешёптыванием заспешили прочь.
– Не смей её трогать, ты понял?!- просипел он в лицо Рину. Убийца всё так же улыбался и обезоруживающе развёл руками.
– Не будь дураком, Баэльт. Я пришёл не угрожать, а предупредить. Не я ей угрожаю,- Рин одним движением выбрался из захвата. В следующий миг, когда Баэльт в ужасе отшатнулся, Рин лишь ткнул ему указательным пальцем в грудь.
– Прости, не люблю захваты. Так вот. Каэрте угрожаешь лишь ты.
– Держись от неё подальше,- сердце Баэльта гулко стучало от его наглости.
– Она мой друг, Мрачноглаз. А я не охочусь на друзей.
– Тогда зачем это всё?!
– Дать тебе стимул задуматься, на чьей ты стороне. Удачи.
И Рин заспешил прочь.
Баэльт, часто дыша от гнева, смотрел ему вслед.
Его слабость – Каэрта.
Проклятье. Кажется, её роль в его жизни начинала проясняться.
Глава 13
Гроза громыхала, заставляя окна дрожать в рамах.
Опираясь рукой о стену, Баэльт выдыхал плактовый дым и смотрел в окно, на залитую дождём улицу.
Судя по звукам, прямо под окнами дрались. Кажется, разборка за власть над кварталом. Или что- то вроде. Человек десять, наверное.
Было бы мило с их стороны убрать к утру все трупы.
Крайне мило.
Сквозь гром, нежный шелест дождя и тихие рассуждения Каэрты доносились звуки возни, ругань и удары.
Проклятье. Пора бы переселить её отсюда. Ей здесь не место.
– И вот, значит, он говорит мне – мол, я раньше был мясником. Разве я не могу попробовать стать хирургом? Представляешь?- с негодованием говорила Каэрта.- И это после того, как я провела сложнейшую операцию! Он мог умереть у меня на столе, но выжил! А потом заявляет,- она напрягла голос, сделала его нелепо низким,- я мясник, я тоже могу быть хирургом!
– Может, он хочет помогать другим, - задумчиво проговорил Баэльт, оглядываясь на неё. Она протирала какую- то вазу влажной тряпочкой.- Как ты. Может, ты дала хороший пример, и…
– Он сказал это после того, как я сказала ему, сколько стоит его операция. И это он ещё отказался от лекарств и стационара.
– О,- Баэльт покачал головой.- Не расстраивайся. Он того не стоил.
– Главное, что я спасла его,- она тяжело вздохнула.- Почему ты не пришёл утром? Повязки сами собой не сменятся, знаешь ли.
– Утром не получилось,- мрачно ответил Баэльт. Ему не хотелось тащить работу в её дом. Не хотелось, чтобы она знала, чем он занимается.- Всё равно я живой, верно?
– Если не прекратишь курить здесь – будет неверно! Потуши свою отраву! Сколько раз просить! Напустишь этого гадкого дыма,- она кашлянула и замахала ладонью у носа.- Живо!
Баэльт не спешил. Куда ему спешить? Эрнест дал ему день три дня.
Три пустых дня, которые ему придётся сидеть здесь. С ней.
Юстициар едва заметно вздохнул и, сделав долгую последнюю затяжку, затушил веточку плакта о подоконник.
– Весь подоконник в пятнах! Ещё раз так сделаешь – вылетишь отсюда,- угрожающе проговорила Каэрта.
– И кто меня выкинет? Рин?- он натянул нелепую улыбочку на лицо, поворачиваясь к ней.
– Может, и он,- она закончила с вазой и махнула на него.- Давай, снимай этот плащ. С тебя и так воды натекло столько… Что это за возня внизу?
– Резня,- зачем- то ответил он, снимая плащ. Каэра замерла, закусив губу и потупив глаза. Боги, она так напоминала ему Тишаю сейчас.
Такая добрая. Правильная. Милая. Единственный луч света и доброты в этом проклятом городе.