Еще приятнее было увидеть горящую стрелу, знак привала. На сей раз она взлетела слева, вровень с нами. Выходит, мы ничуть не отстали от Второго Дома! И движемся вперед, ведь берег за спиной стал заметно ниже!

Свершение это дорого досталось разведчикам: они до того устали, что едва не засыпали на ходу. Еще бы! Ведь в поисках дороги они прошли куда больше нашего, да еще расчищали нам тропу. Впрочем, по их словам, им пришлось бы еще тяжелее, если бы не Тиндал: у моего брата внезапно открылось чутье на лед! Он лучше всех угадывал, куда ступить, чтобы не поскользнуться и не провалиться в яму, за какую льдину на гряде можно ухватиться, а какая вывернется из-под руки. Несколько раз он указывал товарищам на скрытые под снегом глубокие трещины.

— Как ты это делаешь? — с любопытством спросила я.

Тиндал пожал плечами:

— Вижу, но не глазами… Вернее, не только глазами. Лед, он поет. Где песня сбивается, там непрочно… Не знаю. Нутром чую, — махнув рукой, закончил он.

К его огорчению, Артафиндэ решил, что не стоит изнурять первопроходцев ежедневным непосильным трудом, тем более что желающих подменить их хватало. Он велел назавтра отправиться вперед другому отряду. А Ниэллину, Алассарэ и Тиндалу пришлось вместе с нами тащить свои волокуши.

Алассарэ пел соловьем, расписывая нам невероятные трудности вчерашнего пути и собственные подвиги. Послушать его, так он один своротил горы льда, чтобы замостить нам дорогу!

— Плохо старался, — поддразнила его Арквенэн. — Сегодня разведчики работают лучше — дорога-то ровнее!

— Сегодня работают лучше?! — почти всерьез возмутился Алассарэ. — Да им просто повезло. Здесь-то Враг как следует потоптаться не успел! А вчера мы прямиком по его следам пробирались!

— Вот же болтун, — проворчал Лальмион. — Помолчи, Алассарэ. Не буди лихо, пока тихо.

Не напрасно ли тревожится Лальмион? Как ни страшны казались Вздыбленные Льды, мы преодолевали их! Вдобавок между ледовых гряд появились ровные поля, да и сами гряды стали ниже. Правда, льдины в них были чуть не в сажень толщиной. Мощь, что смяла и вспучила их, была поистине неимоверна! Быть может, это Хозяева Морей пытались взломать тесный ледовый панцирь? Но отступились, потому что их силы иссякли?

По ровному льду, покрытому плотным снегом, мы шли гораздо быстрее. Берег отдалился, а потом и вовсе скрылся из виду. Отныне дорогу нам указывала лишь наша путеводная звезда — Звезда Севера.

Здесь она стояла высоко, почти у вершины неба. Когда мы видели ее над левым плечом, то знали, что идем верно — на восток. Но, снова и снова попадая в ледовые лабиринты, мы петляли, шли то к Звезде, то от нее, а то она вдруг оказывалась справа. Выбравшись из нагромождений, мы вновь поворачивали в нужную сторону, но обычно успевали в лабиринте уклониться к северу или к югу.

Другие звезды по-прежнему плыли в небе медленным хороводом. Большинство из них не сходило с небес, но те, чей путь пролегал над самым краем окоема, показывались в северной его стороне и скрывались в южной. По ним мы замечали время. Впрочем, во льдах мы быстро перестали считаться с кругами звезд — шли так долго, как только могли, отдыхали, пока не восстанавливали силы, и «день» с «ночью» у нас все время менялись местами.

Через десяток кругов мы уверились, что освоились с Ледовым Путем. Мы делали длинные переходы и медленно, но верно продвигались вперед. Мы стойко выносили мороз и постоянный ветер, тяжелый труд и грубую пищу. Нам не занимать упорства, у нас в достатке припасов. Значит, рано или поздно мы дойдем до Серединных Земель!

Но однажды стало ясно, что ни упорство, ни навык не заменят нам удачи.

На двенадцатый переход, когда мы снова шаг за шагом пробирались по ледовому лабиринту, ветер вдруг усилился, небо затянуло тучами, повалил снег. Поднялась такая вьюга, что не видно было и на несколько шагов вперед. Следы, оставленные разведчиками, тут же замело. Хорошо еще, что они были недалеко и сумели вернуться к нам, а не потерялись в бешеной круговерти!

Невозможно было идти в такое ненастье! Мы думали сначала переждать шквал, не разбивая лагерь. Но ветер все усиливался, мы начали замерзать. Волей-неволей пришлось прятаться в щелях у основания ледовых груд или в ямах, прикрыв их волокушами, с которых даже не сняли поклажу.

Мы забились в тесное укрытие втроем: я, Тиндал и Ниэллин. Ниэллин прижимал меня к себе, стараясь хоть немного согреть меня и самому согреться. Тиндал же ерзал и вертелся, как будто никак не мог найти удобного положения, а по временам, напротив, застывал, словно прислушиваясь к чему-то. Но что он может услышать сквозь свист и вой бури?

Когда я спросила, что ему неймется, он с досадой ответил:

— Не нравится мне это. Угораздило же застрять… Лед здесь слова доброго не стоит, а мы и двинуться никуда не можем!

Я пожала плечами. По мне, лед был как лед, видали мы и похуже. Но Ниэллин, обеспокоившись, перегнулся через меня к нему:

— Тиндал, думаешь, надо быстрее уходить отсюда?

— Да не знаю я…

Теперь мы прислушивались все трое. И, когда Тиндал крикнул: «Вот оно!», — мы с Ниэллином тоже услыхали отдаленный глухой стук и скрежет.