Обнявшись, мы любовались переменчивой игрой небесных огней, пока они не угасли. А перед тем, как самим забраться в хижину, еще раз поцеловались — чтобы убедиться, что наша любовь стала столь же настоящей, как ледовые поля, как небо и звезды. И чтобы снова испытать мгновение счастья.

Конечно, Тиндал, Алассарэ и Арквенэн ждали нас, сидя у горящей лампы, и на лицах их было написано одинаковое любопытство.

Сейчас накинутся с расспросами! Но как рассказать о том, что произошло между нами? Нет, вслух об этом говорить невозможно!

Ниэллин нашелся быстро.

— Отец мне руки лечил, — сообщил он непринужденно и пролез на свободное местечко, потянув меня за собой. — Тинвэ помогала. И еще подарила мне подарок. Вот.

Он показал всем мой браслет.

Присвистнув, Алассарэ воскликнул:

— Поздравляю!

Тиндал хмыкнул. А Арквенэн посмотрела на меня с торжеством: «Я же говорила!»

У меня от смущения горели щеки, и я по-прежнему не знала, что сказать. Признаваться в любви при всех ничуть не легче, чем наедине! Ободряюще пожав мне руку, Ниэллин дотянулся до лютни, расчехлил ее:

— Споем?

Да! Это куда лучше разговоров! Чем, как не песней, выразить невыразимое?

Как, оказывается, мы соскучились по музыке! Впятером, сидя в тесной хижине, мы пели песнь за песней — праздничные гимны, застольные песенки, даже детские потешки и колыбельные. Когда запас иссяк, Ниэллин продолжил петь один. Теперь он пел о нашем походе, и я вживе вспомнила горе Альквалондэ, усталость от долгого пути, ужас Проклятия… Но не только! Слышен стал шорох ветра в степных травах, плеск морского прибоя, тонкий звон льдинок. Низкий свод хижины исчез — над нами раскинулось беспредельное небо, и вечные, негасимые звезды блистали на нем. А звон струн и голос Ниэллина претворились в переливчатое небесное сияние, объявшее меня теплым, непроницаемым для горя и страха покровом.

После этой песни в разговорах не было нужды. Возвратившись из волшебных высей в наше тесное убежище, мы как обычно улеглись на своих местах, загасили лампу. Теплая радость не покидала меня. Даже прямая дорога к берегу не сделала бы меня счастливее!

Наутро нас разбудили ликующие крики. Мы выбрались наружу — это вернулся отряд Второго Дома и вернулся с доброй вестью.

Путь найден!

Лорды тут же созвали всех. Финдекано рассказал, что лигах в восьми к северу края полыньи сближаются. Между ними лежит перемычка из смерзшихся льдин, по которой можно пройти самим и протащить волокуши. Разведчики убедились в прочности перемычки, перейдя по ней на ту сторону полыньи и обратно. На обратном пути они встречали большие стада морских зверей и даже охотились. Увы, охота не задалась: сторожкие звери держались по самому краю льда и бросались в воду при малейшей тревоге. Одного удалось подбить копьем, так оно кануло в воду вместе с подранком…

Да уж, этим охотникам наши волосы точно пригодились бы!

Что ж, раз дорога есть, пора готовиться к выступлению.

Мы снова перебрали остовы волокуш и залатали шкуры, починили постромки, разложили по мешкам свежие припасы — мерзлую рыбу, мясо и сало. По примеру Артанис, Арквенэн и моему, еще некоторые женщины обрезали волосы и сплели из них веревки, а охотники смастерили для каждого отряда по нескольку копий-гарпунов на морского зверя.

После круга напряженного труда передовой отряд двинулся на север вдоль края полыньи. За ним в порядке и без суеты выступил Второй Дом, потом Третий. Мы, замыкающие, ждали своей очереди. Ниэллин обнимал меня, закрывая от пронзительного ветра, и в его объятиях мне было тепло и покойно.

Как странно порой обманывают ожидания!

Задержка у полыньи обещала нам только лишения и несчастья, на деле же дала нам пищу и отдых, укрепила тело и ободрила дух. Мы продолжали поход с новыми силами и новой надеждой — на то, что теперь сумеем не только сражаться с мощью льдов, но и пользоваться их скудными дарами. А значит, одолеем путь, сколько бы еще лиг ни лежало перед нами.

Пусть наша надежда сбудется!

Переправа через полынью заняла изрядно времени: перемычка из смерзшихся льдин была узкой и бугристой, и мы пробирались по ней медленно, опасаясь упустить волокуши, а то и свалиться в едва подернутую наледью воду. Осторожность оправдала себя — переправа обошлась без приключений.

Дальше простиралось широкое ровное поле. Несколько лиг мы прошли без помех. Затем перед нами вновь взгромоздились глыбы льда. Мы преодолели их, взбираясь на крутые склоны, протискиваясь в узкие щели, проваливаясь в сугробы — и увидели новую полынью, сплошь забитую ледяным крошевом. Могучая сила, что сминала и разрывала льды, здесь истолкла их, перемолола в пыль.

Сначала мне показалось, что по ровной белесой поверхности можно идти; однако древко копья провалилось в снежную кашу, как в болото.

Нам пришлось долго ждать, пока разведчики найдут обход: далеко в стороны от полыньи лед был расколот на мелкие куски и совсем не надежен. Сулиэль и Соронвэ вскоре заскучали, озябли, и мы с Арквенэн придумали строить с ними крепость из обломков льда и снежных комьев. На нашу затею сбежались еще ребятишки. Когда стены крепости поднялись выше пояса, дети затеяли перекидываться снежками. Перепало и нам с Арквенэн. Мы не остались в долгу — и завязалась настоящая битва!

Мы — я, Арквенэн и Сулиэль — обороняли крепость от мальчишек. И отбились бы, если б не Ниэллин! Сам как мальчишка, он швырнул мне в лицо полную пригоршню снега, и пока я пыталась проморгаться, схватил и вытащил из-за стены! Вырваться не дал, да еще и поцеловал украдкой. Конечно, драться с ним не получилось!