Мы молчали, потрясенные.

А Раньяр добавил, как будто желал нас добить:

— Виновато морское течение. Море несет свои воды от Серединных Земель к Аману. Течение увлекает лед за собой, рвет его. Потому мы то и дело натыкаемся на разводья, петляем и, получается, топчемся на месте.

Над толпой поднялся стон и ропот. Все неимоверные усилия, все жертвы напрасны! Морское течение вместе со льдом тащит нас назад. Как теперь бороться, как заставлять себя идти, понимая, что все бесполезно?

Арквенэн прошептала:

— Правильно Алассарэ с Тиндалом ничего не сказали. Незачем нам было это знать.

— Нет! — возразил Ниэллин. — Мы уже шли вслепую — за Феанаро. Всегда лучше знать правду, даже... такую.

Он с упреком взглянул на наших разведчиков.

Тиндал пробормотал, пряча глаза:

— Я сам не понимал. Чуял что-то, но… не был уверен. Что бы я вам сказал?

— Теперь ты знаешь правду. Стало легче? — пожав плечами, спросил Алассарэ. — Сами Лорды велели молчать до срока. Да срок невелик оказался, они ведь, как ты… правдолюбы.

— Тише вы! — шикнула Арквенэн. — Слушайте дальше, Раньяр еще не закончил!

Мастер-звездочет продолжал свою речь:

— Отчаиваться рано. Мы должны взять севернее, чтобы выйти из течения и снова попасть на крепкий лед. Тогда у нас будет надежда дойти до восточного берега.

— Да есть ли впереди крепкий лед? — крикнул кто-то из толпы.

— Так мы будем ползти годами!

— На сплошном льду нет добычи! Мы снова будем голодать!

— Лед несет нас назад — ну и пойдемте назад, к нашему берегу!

— Мы пойдем вперед! — рявкнул Нолофинвэ. — Таково мое слово. Кто повернет, оставит нам свое снаряжение и припасы. Они не нужны трусам, обреченным сгинуть во льдах!

Угроза возымела действие, шум притих.

Артафиндэ спросил:

— Вы помните, мы сами выбирали путь? И выбрали этот. Таково было наше решение. Поздно отступать от него! Пока боремся, у нас есть надежда. Отказавшись от борьбы, мы погибнем неминуемо.

Помолчав мгновение, он добавил:

— Не отчаивайтесь. Мы одолели столько бед — одолеем и эту. Мы научились жить во льдах, находить путь и добывать пропитание, силы у нас есть. Нам важно беречь время — не будем тратить его на бесплодные сокрушения и споры. Пора идти.

Он был прав. Стоны и препирательства не спасут нас. Наше единственное спасение — в движении вперед.

И мы двинулись на север.

Новое знание тяготило. Мы словно чувствовали теперь, как лед ползет под нами, отнимая с трудом пройденные лиги. Чувство это гнало вперед, заставляло торопиться — идти, покуда держат ноги, снова и снова перебираться через полыньи по шатким плавучим льдинам или по хрупкой наледи. Устраивать долгие ночевки было некогда, и мы отдыхали, пока разведчики искали дорогу. Мы спали урывками под волокушами и шкурами морского зверя, ели что придется — изредка горячую похлебку, а чаще остатки сушеной оленины или кое-как наструганную мерзлую рыбу и мясо морского зверя. Пища эта поначалу внушала мне отвращение. Однако грызущий голод примирил меня с нею лучше уговоров Ниэллина или насмешек Алассарэ…

Несмотря на тяжкие труды, выбраться из лабиринта разводий не удавалось.

Ледовые поля все больше походили на мозаику из разделенных трещинами льдин. Разведчики прокладывали тропу, выбирая места понадежнее, и все равно на пути хватало бугров, рытвин и провалов до самой воды, через которые надо было перешагивать или перепрыгивать.

Идти было нелегко и при ясных звездах. Что уж говорить о пасмурной, снежной погоде! Метели случались часто. Иногда в них не видно было ни на шаг, а снег залеплял лицо так, что глаз не раскрыть. Тогда волей-неволей приходилось останавливаться и ждать, пока развиднеется —пробираться по ненадежному льду в ненастье означало лишь понапрасну терять силы… а то и потерять жизнь.

Из-за долгих, извилистых обходов и непогоды шли мы по-прежнему медленно. Обгоняем ли мы встречное движение льда? Никто не знал. Ни Раньяр, ни Лорды больше не давали нам разъяснений. Должно быть, не могли сказать ничего утешительного…

Нетерпение снедало нас. Бесконечные препятствия раздражали, и сильней всего — широкие, длинные разводья. Вдоль одного мы пробирались полкруга, не находя ни сужений, ни перемычек, ни мало-мальски прочного молодого льда. Потом пришлось остановиться из-за непроглядной метели. Мы стояли на месте — а лед, быть может, все быстрее тащил нас назад, и пройденный накануне путь обращался в ничто! Когда прояснилось и разведчики нашли-таки переправу, мы готовы были ринуться через разводье не глядя — так хотелось наверстать потерянное время.

Вблизи переправы разведчики призвали нас к особой осторожности. Они объяснили, что тут несколько слоев молодого льда наползли один на другой, образовав более-менее прочную перемычку. В стороны от перемычки наледь совсем тонкая, на нее лучше не заходить. Слабые участки не видны под свежим покровом снега, поэтому нужно строго держаться проложенной тропы. Еще они напомнили, что надо идти ровным шагом, не торопясь, не приближаясь друг к другу.

Я слушала наставления вполуха — всякий раз одно и то же! Тиндал морщился: место не нравилось ему. Но решал не он, смена разведчиков была другая. Да и объяснить толком, что не так, Тиндал не мог: лед здесь был не хуже, чем на многих и многих уже пройденных разводьях и полыньях.