Командир 78 гв. сд генерал-майор А. В. Скворцов [188] сосредоточил все свои усилия на Соломино, где, как и у соседей, уже началась переброска на восточный берег боевых групп «первой волны» 7 тд. На село он нацелил огонь всего 158 гв. ап, батальонной и полковой артиллерии 228 гв. и 225 гв. сп 78 гв. сд и приданного ему 3/671 ап 213 сд. За десять минут его дивизия выпустила только снарядов калибра 76 мм и 122 мм 1700 штук. Кроме того, одновременно по этому району работала и артиллерия 25 гв. ск. Обстрел Соломино тоже имел высокую эффективность, и немцы это признали.

Ошеломляющий эффект оказало это мероприятие и на войска Рауса. Как потом вспоминали пленные, в частности, захваченные уже в ходе боя в ст. Топлинка солдаты 106 пд, удар русской артиллерии оказался для них полной неожиданностью.

Несколько раньше советской артиллерией был обстрелян и 42 ак, хотя упоминания об этом в отечественной историографии Курской битвы я не нашёл. Из ориентировки его начальника штаба: «С 2.00 по 2.30 (б. в.) противник провёл сильный миномётный налёт на северный фланг корпуса. Наша боевая группа, выделенная для проведения разведки боем в районе Боткино, была вынуждена отойти из-за сильного вражеского сопротивления. Ещё одна наша боевая группа, выделенная для проведения разведки боем севернее ст. Нежиголь, донесение не прислала» [189] .

Контрартподготовка продолжалась до 4.10 (м. в.), т. е. она шла одновременно с обстрелом артиллерией войск АГ «Кемпф» позиций гвардейцев и начавшимся форсированием реки штурмовыми группами. Лишь только противник перенёс огонь в глубину обороны 7 гв. А, офицеры штаба её артиллерии связались с артчастями и стрелковыми дивизиями, чтобы уточнить ситуацию, и выяснили, что ни одно орудие не было выведено из строя. В то же время целый ряд ложных и запасных ОП немцы перепахали на совесть. Судя по архивным документам, первые потери в матчасти советская дивизионная артиллерия начала нести после 7.00, когда немцы точно определили координаты отдельных ОП. Так, в 153 гв. ап (находился южнее сада с. Ближняя Игуменка) от огня вражеской артиллерии за весь день вышли из строя две пушки и одна гаубица, причём две 76-мм пушки обр. 1939 г. были повреждены уже утром в 7.00 и в 10.00 [190] .

Точные данные о потерях дивизий группы Кемпфа, как, впрочем, и армии Гота, в ходе контрартподготовки неизвестны, но и без них ясно, что её эффект в полосе 7 гв. А оказался выше, чем у её соседа. Причин этого две. Во-первых, основная масса войск армейской группы была жёстко привязана к определённым участкам, где планировалось строить переправы, и эти места командование артиллерии 7 гв. А точно установило. Во-вторых, верно было выбрано время, огонь советской артиллерии застал их боевые группы в момент непосредственно форсирования реки. «3.25 (м. в). Армейская группа, в соответствии с планом, приступила к форсированию Донца силами корпуса «Раус» и 3 тк» [191] , – отмечено в журнале боевых действий армейской группы.

Примерно в это же время начался авиаудар советских ВВС, в том числе и по полевым аэродромам в районе Белгорода, например по Микояновскому, где находился передовой КП 8 ак. В дополнении к утреннему донесению армейской группы отмечено: «Активность вражеской авиации до 3.30 (м. в.) была эпизодической, после этого она резко возросла. При этом основные удары наносились по участку 42 ак, а также по району Харькова. Несколько волн бомбардировщиков целенаправленно бомбили аэродромы в районе Харькова» [192] . Однако это мероприятие успеха не имело. Причём его провал в той или иной степени признавали многие полководцы и военачальники, принимавшие участие в Курской битве. Суть их оценок, впоследствии высказанных в отчётных документах и книгах воспоминаний, совпадает с мнением старшего офицера Генштаба РККА при штабе Воронежского фронта полковника М. Н. Костина: «Авиационный удар наших ВВС по аэродромам противника не принёс желаемого результата, так как в это время авиация противника была уже в воздухе и на аэродромах у противника были лишь испорченные самолёты и несколько запасных самолётов для восполнения потерь» [193] .

В то же время урон, понесённый частями 2-й воздушной армии Воронежского фронта и 17-й – Юго-Западного фронта в ходе налётов на Харьковский аэроузел и полевые аэродромы 4 ВФ, оказался существенным [194] и заметно снизил их активность утром 5 июля, когда их помощь наземным войскам, в том числе и 7 гв. А, была крайне важна. Хотя, как мы увидим дальше, войска Кемпфа высоко оценили их действия в течение этого дня.

Как и все его командиры, в эту ночь М. С. Шумилов находился на своём КП. Примерно через 20 минут после того, как утихла вражеская канонада, начали поступать сообщения из корпусов. Первым связался по БОДО генерал-майор Г. Б. Сафиулин и доложил: противник перешёл в наступление по всему фронту обороны корпуса, первой вступила в бой 81 гв. сд, немецкая пехота численностью свыше двух батальонов при поддержке незначительного количества танков атаковала её позиции с Михайловского плацдарма в направлении Старый Город, оба передовых полка Морозова завязали бой. Перед фронтом Скворцова противник поставил дымовую завесу и пытается строить мосты, часть его пехоты уже ведёт бой на нашем берегу, наши пушечные и минполки открыли огонь по районам переправ. В завершение комкор-25 отметил, что подробных данных ещё не поступало, но по свидетельству комдива Морозова, вероятно, один мост в районе Михайловки уничтожен полностью, несмотря на это немцы настойчиво пытаются форсировать реку на резиновых лодках и вброд.

Через некоторое время поступили данные от комкора-24. Доклад генерал-майора Н. А. Васильева практически полностью повторял донесение Г. Б. Сафиулина. Немцы под прикрытием артогня на правом фланге корпуса (в полосе 72 гв. сд) по лёгким мостам и мостам из надувных лодок перебросили часть пехоты и сапёров на восточный берег. Несмотря на открытый огонь и минные поля они зацепились за кромку берега и пытаются продвигаться вперёд. Командир корпуса подчеркнул, что накопление вражеской пехоты у Карнаховки идёт очень быстро. Он предположил, что один притопленный мост не удалось обнаружить и теперь немцы используют его для переправы.

Командарм с облегчением вздохнул, наконец тяжесть неопределённости, довлевшая всё это время, спала, враг перешёл в полномасштабное наступление. Он взглянул на карту, на которой только что была нанесена оперативная обстановка, и понял, что пока чего-то необычного не происходит. Первый час наступления показал, что немцы придерживались уже известной тактики: сильный огневой налёт, дымзавесы, интенсивная работа инженерных частей и бросок через реку, а затем, вероятно, последует второй этап, прорыв и удар по флангам обороняющихся дивизий мощными танковыми группами. Но сейчас, на рассвете, наступил очень важный для советской стороны момент – бой на переправах. Именно в этот момент была возможность нанести наибольший урон атакующим частям неприятеля.