— А давно она начала писать эту фреску? — стараясь не выказать возбуждения, спросила я.

— Меньше месяца назад, — вздохнула женщина, прижимая хрупкую ладонь к груди. — Бекки заболела темой сказок. Читала их запоем, рисовала, постоянно болтала о троллях и русалках.

Мы еще поболтали с мэсой, но я все меньше концентрировалась на беседе, прокручивая в мозгу полученную информацию. Мы долго прощались, и я обещала проведывать мэсу Ричардс.

Дверь за моей спиной со скрипом закрылась, заглушая рыдания стоящей за ней мэсы Ричардс. Сырой, морозный ветер нырнул под юбку, залез ледяными щупальцами в рукава, пытался забраться в ворот пальто. Я глубже натянула на голову капюшон и поковыляла по улице. Ветер свистел и гудел в водосточных трубах, пустых подворотнях, темных закоулках. Гнал по мостовой поземку из белых крупинок первого редкого снега, швырял его в лицо, обжигая кожу колючими осколками.

Удивительно подходящая к моему настроению погода. На душе было так же пасмурно и мерзко, а еще холодно от боли и безнадежности, с которыми я встретилась. Хотелось убежать, спрятаться, согреться. Сесть у камина и, глядя на огонь, забыть весь этот день и пережитые в нем волнения. Почему чувство, что с Бекки приключилось что-то ужасное, не отпускает меня?

Под ноги лез всякий мелкий мусор, который разбросали из урн вороны, желающие подкрепиться объедками. Рабочий район был неопрятным и хмурым, рыбные лавки, ремонтные мастерские, бараки для работяг. Здесь было неприятно даже проходить, что уже говорить о том, как здесь жилось. Серость. Вот как можно было легко охарактеризовать этот район и его жителей.

По голове меня что-то легонько стукнуло и с тихим щелчком упало под ноги. Я замерла рядом с одним из домов. У дороги рос дуб. Покореженный и трухлявый, его мощные корни подняли плиты на тротуаре, превратив пешую прогулку в бег с препятствиями. Я так задумалась о своих делах, что даже не заметила, как свернула на проезжую часть, обходя неудобный участок маршрута. Под ногами лежал маленький желудь. Последний плод умирающего дерева, которое оно с надеждой на продолжение рода бросило равнодушной толпе на растерзание.

Я наклонилась и подобрала желудь с припорошенных снежной крупой плит. Маленький и холодный, он вызвал в душе странную щемящую тоску, и, даже не понимая зачем, я сунула его в карман и зашагала дальше к остановке трамвая. Зачем он мне? Сама не знаю.

— Очаровательная мэса Ноарис. — Тихий, вкрадчивый баритон настиг меня, едва я успела сделать пару шагов.

Первым, что я ощутила, была дурнота. Она накатила сразу, как только обладатель приятного голоса шагнул на свет из темных недр подворотни. Мэтр Майн поморщился от солнечного луча, выглянувшего из-за тучи, и надвинул шляпу пониже на глаза. Белые волосы были распущены, и их длинные пряди трепал ветер, только усугубляя зловещий вид упыря.

— Что вы делаете в таком месте одна? — плавно приближаясь ко мне, продолжал вещать упырь.

— Мэтр Майн. — Я старалась смягчить тон, но неприязнь уж слишком явно сквозила в каждом слове. — День добрый.

Видимо, тлетворное влияние мэтра Леграна наложило отпечаток и на меня, так как продолжила я в свойственной мэтру манере:

— Поясните, какой закон Тайного Мира я нарушила, и я поясню, по какому делу гуляю здесь.

Упырь улыбнулся, обнажив острые клыки под бледными губами, и скользнул по мне задумчивым взглядом. Я же судорожно сочиняла предлог, дабы ускользнуть от упыря подальше. Я не знаю, чего от него ждать и что у него на уме. А парочка наших встреч позволила заключить, что и связываться с мэтром Майном не стоит.

— Должен был понять, что с Леграном уживется только такая же неординарная особа, — вплотную замерев возле меня, заключил Майн. — Но учтите, мэса. Я вам не враг, и не стоит верить всем наветам вашего начальника.

— Почему тогда у меня подозрение, что наша встреча не случайна? — глубже пряча руки в муфту, с улыбкой уточнила я.

— Я бы хотел обсудить с вами произошедший инцидент с оборотнем-подростком из Эргейл. — Изобразив очаровательную улыбку, мэтр предложил мне опереться на его локоть.

А я не могла отделаться от мысли, что он труп. Не в том смысле, что Легран порвет его на сотню маленьких Майнов, а в прямом смысле труп, чье сердце давно не бьется, а кожа холодна, как лед. Бездыханное тело, которое вопреки законам мироздания ходит и говорит. Жуткая тварь, чье подобие жизни основано только на воровстве жизни других. Дни, годы, минуты. У кого как, сколько удастся урвать. Тошнота усиливалась с каждым разом, как Майн делал шаг ко мне. Ее волны накатывали одна за одной, усиливая желание сбежать от этой твари подальше.

— Если у вас есть вопросы, вы можете задать их в школе. — Я развернулась к Майну всем корпусом, сложив руки на трости. — В присутствии директора и самого Майка.

— А кто сказал, что это допрос? — вкрадчиво мурлыкнул кровосос.

— Так я могу не отвечать? — подражая его тону, отозвалась я.

— Можете, — кивнул Майн. — Но учтите: сокрытие фактов, указывающих на нестабильность оборотня, это нарушение закона.

— При нашей последней встрече вы сами утверждали, что нестабильность оборотня является смягчающим фактом, — ответила я с плохо скрываемым раздражением. — Ваши суждения очень резко меняют полярность, не находите?