– Люди-братья! В поле непогода, вьюга; у меня от стужи в жилах кровь застыла. У огня тепло вам, дайте отогреться бедной сиротинке. Ручки коченеют.

– Что ж, погрейся, – молвил Оле самый старший, – только как, скажи нам, в поле ты попала?

– Я ищу фиалок, – отвечала Оля.

– Где же ты найдешь их? На снегу? Под снегом?

– И сама не знаю… Только без цветов мне к матушке с сестрицей воротиться страшно. Наказали строго принести фиалок; изобьют, измучат, коль ни с чем вернуся…

– Жаль тебя, – ей молвил властелин метелей. – Ну да не печалься, мы тебе поможем… Брат мой Март, – сказал он, – властвуй над природой, – и с поклоном отдал посох брату Марту.

Тот костра три раза посохом коснулся… Пламя разгорелось и согрело воздух. Снег стал быстро таять, показалась зелень, на деревьях старых почки развернулись, в травке под кустами зацвели фиалки… Оля видит чудо и себе не верит.

– Ну, моя малютка, рви скорей цветочки, рви, не то завянут, – молвил ей Март месяц.

Нарвала и, братьям в пояс поклонившись, весело в деревню из поля вернулась.

– Что, нашла фиалки? – молвила старуха.

– Да, я под кустами нарвала их, мама.

– То-то, под кустами… Что ж стоишь ты? Саше их снеси скорее.

Та – хоть бы спасибо, хоть бы подивилась: как эти фиалки, что нарв'aла Оля, расцвели зимою?

На другое утро мачеха проснулась, сладко потянулась – и послала Олю в лес за земляникой. Оля не посмела мачехе перечить. Вновь пошла бедняжка в лес сквозь злую стужу. И на том же месте снова повстречала братьев-великанов. Братья усадили Олю меж собою. Спрашивает старший, с белой бородою, что она сегодня средь сугробов ищет?

– Мать опять велела набрать земляники, – отвечает Оля, а при этом слезы так из глаз и льются…

Стало жаль малютку Январю седому; он передает свой посох брату Июню. Посохом взмахнул тот над костром трескучим, пламя поднялося – снег тотчас растаял, луг зазеленелся, листья распустились. Трелью соловьиной роща огласилась; хлеб в озимом поле морем всколыхнулся. Около, на кочках, влажным мхом покрытых, свой раскрыли венчик белые цветочки. Лепестки со стеблей в тот же миг опали; наливаясь соком, зрела земляника. Оля видит чудо и себе не верит, а Июнь ей тихо:

– Рви же землянику!

Нарвала в передник зрелых ягод Оля и что было силы побежала к дому.

Мать встречает Олю неприветным словом: – Что шаталась долго? Принесла ли ягод?

– Принесла, родная! – Оля отвечала, тихо высыпая ягоды на блюдо.

Съели землянику мачеха и Саша – и хоть бы приветом подарили Олю, хоть бы подивились, как это под снегом Оля землянику отыскать умела.

В третий день послала мачеха девицу – слив ей захотелось, вишь, какая злая! И пошла сиротка, слезы утирая, вновь сквозь стужу злую в зимний лес с корзинкой.

Вот опять приходит к братьям-великанам; Оля слезно просит их помочь ей, бедной. Брат Сентябрь взял посох у старшого брата и обвел три раза им костер трескучий – пламя разгорелось и высоко к небу поднялось столбами, согревая воздух. Снег в минуту стаял, всколыхнулось поле золотой волною ржи, созревшей чудно… Миг – и рожь копнами улеглась по полю. На столетних липах золотым отливом листья окаймились; на деревьях сливных, рдея под листами, влагою янтарной сливы наливались. Оля видит чудо и сама не верит, а Сентябрь ей шепчет:

– Ты встряхни-ка сливу.

Деревце ручонкой Оля чуть качнула, и четыре сливы н'a землю свалились. Подняла их Оля, поклонилась братьям и сказала тихо:

– Бог благословит вас!

Вот идет из поля, вот подходит к дому, ей навстречу с бранью мачеха выходит:

– Где же сливы или ты не принесла их?

– Вот вам сливы, мама! – Оля отвечает. – Не сердись, родная, больше не достала.

– Как, четыре только? – мачеха спросила. – Отчего ж не больше? Знать, дорогой съела.

– Нет, я слив не ела, – отвечала Оля, – на деревьях сливных их висело много, только я не смела больше рвать, боялась. Думала, что этим рассержу хозяев.

– Ах, ты дура, дура! – мачеха ворчала. – Рвать боялась… Только, кажется мне, лжешь ты.

– Да и лжешь нескладно, – перебила Саша, с радостью глотая сливы наливные. – Где нашла ты сливы? – к Оле обращаясь, молвила сестрица.

– В поле, подле леса.

– Я пойду: узнаю, правду ль ты сказала; если же солг'aла, берегись – измучу…

И пошла из дома.

Н'a поле волнами, будто море в бурю, снег переливался. Вот подходит к лесу… Вот на гору всходит… Вот и ей, как Оле, пламя показалось. Подошла и видит: вкруг костра сидели так же, как и прежде, братья-великаны. К ним подходит Саша. Подошла и греться у огня чужого, не спросившись, стала.