Нечего было делать: пошла бедная Рукодельница опять к колодцу, ухватилась за веревку и спустилась по ней к самому дну. Едва спустилась, смотрит: перед ней печка, а в печке сидит пирожок, такой румяный, поджаристый; сидит да приговаривает:

– Я совсем готов, подрумянился, с сахаром да изюмом обжарился; кто меня из печки возьмет, тот со мной и пойдет!

Рукодельница схватила лопатку, вынула пирожок и положила его за пазуху.

Идет она дальше. Перед ней сад, а в саду стоит дерево, а на дереве золотые яблочки листьями шевелят и говорят:

– Мы яблочки наливные, зрелые; кто нас с дерева стрясет, тот нас себе и возьмет!

Рукодельница подошла к дереву, потрясла его за сучок, и золотые яблочки так и посыпались к ней на передник.

Рукодельница идет дальше. Смотрит: перед ней сидит Мороз Иванович, седой-седой старик; сидит он на ледяной лавочке да снежные комочки ест.

– А, – сказал он, – здор'oво, Рукодельница; спасибо, что ты мне пирожок принесла: давно ничего горяченького не ел.

Тут он посадил Рукодельницу возле себя, и они вместе пирожком позавтракали, а золотыми яблочками закусили.

– Знаю я, зачем ты пришла, – сказал Мороз Иванович. – Ты ведерко в мой студенец опустила; отдать тебе ведерко отдам, только ты мне три дня прослужи; будешь умна, тебе ж лучше; будешь ленива – тебе ж хуже. А теперь мне, старику, и отдохнуть пора; поди-ка приготовь постель, да смотри, взбей перину хорошенько.

Рукодельница послушалась.

Пошли они в дом. Дом у Мороза Ивановича сделан был весь изо льда, а по стенам убран снежными звездочками. На постели вместо перины лежал снег пушистый; холодно, а делать нечего, принялась Рукодельница взбивать снег, чтобы старику было мягче спать. Мороз Иванович погладил ее по голове да и лег почивать на свою снежную постель. Рукодельница между тем всё в доме прибрала, пошла на кухню, кушанье изготовила, платье у старика починила и белье выштопала. Старичок был всем очень доволен и поблагодарил Рукодельницу.

Так прожила Рукодельница у Мороза Ивановича целых три дня. На четвертый день Мороз Иванович сказал:

– Спасибо тебе, хорошо ты меня, старика, утешила. Люди за рукоделье деньги получают, так вот тебе твое ведерко, а в него я всыпал целую горсть серебряных пятачков; да вот тебе на память бриллиантик – косыночку закалывать.

Рукодельница поблагодарила, пошла к колодцу, ухватилась за веревку и вышла на свет Божий.

Когда она пришла домой и рассказала всё, что с ней было, мачеха сказала:

– Вот видишь, Ленивица, чт'o за рукоделье люди получают. Поди-ка к старичку да послужи ему, так и ты пятачков заработаешь.

Ленивице очень не по вкусу было идти к старичку работать, но пятачки ей получить хотелось и бриллиантовую булавку тоже.

Вот Ленивица пошла к колодцу, схватилась за веревку, да и бух прямо ко дну. Смотрит: и перед ней печка, а в печке сидит пирожок – такой румяный, поджаристый; сидит, поглядывает да приговаривает:

– Я совсем готов, подрумянился, с сахаром да изюмом поджарился; кто меня возьмет, тот со мной и пойдет!

А Ленивица ему в ответ:

– Да, как бы не так. Мне себя утомлять, лопатку поднимать да в печку тянуться; захочешь – сам выскочишь!

Идет она дальше, видит: перед ней сад, а в саду стоит дерево, а на дереве золотые яблочки; яблочки листьями шевелят да между собой говорят:

– Мы яблочки наливные, зрелые; корнем дерева питаемся, студеной росой омываемся; кто нас с дерева стрясет, тот нас себе и возьмет!

– Да, как бы не так! – отвечала Ленивица. – Мне себя утомлять, ручки подымать, за сучья тянуть… Успею набрать, как сами попадают.

И пошла Ленивица мимо.

Вот дошла она и до Мороза Ивановича. Старик по-прежнему сидел на ледяной скамеечке да снежные комочки прикусывал.

– Что тебе надобно, девочка? – спросил он.

– Пришла я к тебе, – отвечала Ленивица, – послужить да за работу получить.

– Дельно ты сказала, девочка, – отвечал старик, – за работу плата следует; только посмотрим, какова еще твоя работа будет. Поди-ка, взбей мою перину, а потом кушанье изготовь да платье и белье мое вычини.

Пошла Ленивица, а дорогой думает: «Стану я себя утомлять да пальцы знобить. Авось старик не заметит и на невзбитой перине уснет».

Старик в самом деле не заметил или прикинулся, что не заметил, лег и заснул, а Ленивица пошла в кухню. Пришла, да и не знает, что делать. Кушать-то она любила, а подумать, как готовилось кушанье, – это ей и в голову не приходило. Вот она огляделась: лежат перед ней и зелень, и мясо, и рыба, и уксус, и горчица, и квас. Вот она думала, думала: кое-как зелень обчистила, мясо и рыбу разрезала да всё, что было, – мытое и немытое – так и положила в кастрюлю всё вместе, да еще и квасу подлила и думает: «Зачем себя трудить, каждую вещь особо варить?»