— Тогда почему ты не пришел, не попытался все объяснить? — повышаю я голос, выплескивая годами копившуюся обиду. — Ведь мы никуда не делись, не переехали в другую страну. Я ходила в прежнюю школу, кафе, кино…Почему? — сама не замечаю, как мой кулак соприкасается со столом, а в ответ лишь болезненное: «Прости».

Отворачиваюсь к окну, пытаясь втянуть обратно выступившие на глазах слезы, а Антон, обняв меня за плечи, нагибается и негромко спрашивает, хочу ли я уйти отсюда. Но я отрицательно качаю головой, раз уже решилась на разговор, надо довести его до логического конца.

— Прости, детка, наверное, это трусость, — снова заговаривает отец и, поднявшись на ноги, подходит чуть ближе. Но Антон жестом показывает, что сейчас не стоит меня касаться, и он отступает. — Я не знал, как все вернуть. Мне не хватало слов, чтобы объяснить свои поступок. Но я никогда с тобой не расставался. Помогал матери деньгами, договорился о твоем поступлении в университет, организовал переезд в Москву, — мои глаза от удивления округляются. Это еще что за новости?

— Я своими силами в институт поступила, и в Москву мы с девочками вместе перебрались, — оказывается, я все это произношу вслух, а отец грустно улыбается.

— Не важно, дорогая, не бери в голову, главное, у тебя все хорошо, — смутные сомнения терзают меня.

И правда, мы с подругами очень быстро нашли себе съемное жилье. А агенту заплатили не тройную сумму (за услуги, за первый и последний месяц), как это принято, а отдали только за месяц. Хотя, останавливаю себя, разве это равноценно тому, что я уже тринадцать лет страдаю от клептомании? Нет!

— Хорошо, мне надо все обдумать, — беру с колен сумку и поднимаюсь. Чувствую, что на сегодня слишком много эмоций, необходимо остановиться. Мой ребенок дороже всего на свете, и я никому не позволю ему навредить. А Антон следует за мной.

— Конечно, — отец тоже встает. — Я очень надеюсь, что когда-нибудь ты позволишь мне вернуться в твою жизнь, — провожает нас до двери.

А я еще раз у выхода оглядываюсь и смотрю на постаревшего и печального мужчину. Может быть, я пока не могу его простить, но все же внутри меня что-то дрогнуло. Изменилось и стало легче дышать. Не знаю…Все же слово «прости» имеет магическую силу, исцелять душу. Как-то так, наверное…

Прошло 10 месяцев.

— Алина Антоновна, перестаньте выдираться, в папином офисе нельзя ползать по полу, это не гигиенично, — у Антона совещание, а потом мы едем к Грановским, они снова в Москве. Но наша мелкая бандитка ни в какую не хочет сидеть на руках, постоянно требует, чтобы ей дали свободу воли. — А кто это кусается? Безобразие,

— мне все же приходится опустить настырную малявку на пол, потому что она крутится так, что ненароком могу ее выронить. — Ну, и что ты будешь делать? — мое белобрысое кудрявое чудо с изумительными кофейными глазами, что-то брякнув белобрысое кудрявое чудо с изумительными кофейными глазами, что-то брякнув на своем детском, на четвереньках устремляется вперед, а у меня в сумки начинает петь телефон.

Отвлекаюсь на одну секундочку, чтобы достать мобильник, а когда поворачиваюсь, понимаю, что Алины нигде нет.

— Вот чертенок! — бросаю сумку на стол секретаря и стартую с места. Куда ее понесло? — выглядываю в коридор, где мелькают сотрудники офиса. — Вы ребенка не видели? — ловлю за руку, мимо идущую девушку, нагруженную папками, но она только плечами пожимает. Понятно. Возвращаюсь в приемную, мне кажется, Алинка далеко улизнуть не могла. И тут замечаю, что дверь в кабинет мужа слегка приоткрыта.

Со скоростью пули подлетаю к ней и, заглянув в образовавшуюся щель, наблюдаю прелестнейшую картину: наша дочь, гордо вздернув волевой подбородок и шустро перебирая лапками, настырно ползет к папе навстречу. Платье слегка задралось, колготы приспустилась, но разве для целеустремленной женщины это проблема.

Конечно, такое чудо света не остается замеченным, сотрудники начинают поглядывать в сторону странного шуршания на полу, а поняв, в чем дело, открыто улыбаться. Антон, удивленный поведением коллег, приподнимается в кресле, чтобы призвать к порядку, но увидев чинно ползущую дочь, отправляется к ней.

— Хочу представить вам мою будущую преемницу — Заречную Алину Антоновну, — поднимает девочку на руки, а та в знак любви и нежности пытается присосаться к папиной щеке. Соскучилась. Сотрудники начинают весело шушукаются между собой, а Антон продолжает: — Она решила сегодня поприсутствовать на совещании, так сказать, набраться опыта, — вместе с ребенком возвращается в кресло и, усадив малышку к себе на колени, просит менеджера по продажам продолжать свой доклад.

Пока светловолосый мужчина в зеленом костюме, со слегка дерганой мимикой, вещает о возможностях азиатского рынка, Алина Антоновна успешно шурудит на папином столе, хватая все подряд и пытаясь это облизать, а в лучше случае попробовать на зуб. А я в щель силюсь подать мужу знак, жестом зову его выйти.

— Давайте устроим пятиминутный перерыв, — наконец-то предлагает мой благоверный, поняв, что толка от совещания нет, все внимание сотрудников приклеено к розовощекой хитрющей малышке, которая теперь развлекается тем, что скидывает ручки, карандаши и другие канцелярские прелести на пол. И довольно хлопает в ладоши, наблюдая, как они раскатываются по кабинету. Он встает вместе с дочерью с кресла и выходит за дверь.