– Разве такая сила может проиграть? – сказал Остромир.

– После того, как мы видели кабаров и кунов, я не был бы так беспечен, – возразил северянин. – Мы идём в самое логово зверя.

– Однако нас ведёт настоящий воин, уже не раз бивавший этих врагов. Всеслав верит в него, и я тоже буду верить.

– Меня куда больше радует, что с нами ты, способный исцелять самые тяжёлые раны, – чуть улыбнулся Агнар.

– Я не знаю, смогу ли сделать это ещё раз, поэтому не питай лишних надежд.

– Сможешь…

На ночь флот пристал к берегу, найдя пологий и песчаный участок, они могли бы идти даже при луне, ибо река была широка, но не желали слишком отрываться от конницы. Суда озарились множеством огоньков, рядом расположились и всадники, их лагерь, окружённый кострами, ни перед кем не таился, ибо места эти всегда были пустынны. Приятные запахи приготавливаемой пищи и дыма потянулись над водой, и дикий мир словно становился уютнее.

Всеслав позвал Остромира к шатру предводителя, пользуясь своей давней дружбой с Ратиславом, и юноша был рад присоединиться к лучшим воинам. Этот дружеский союз сложился уже давно, поэтому казалось, что ближние дружинники князя понимали друг друга с полуслова, волк держался несколько особняком, младший же с Агнаром пристроились на самом краю освещённого пространства. Кормили тут так же, как и у других костров, ибо предводитель не хотел выделять себя, разве что вместо обычных воды и пива можно было выпить вина. Сам Ратислав восседал среди людей в простой рубахе – он не выглядел могучим воином, фигура его казалась несколько юношеской и даже хрупкой, кожа его была бледна, и пальцы тонки. Было ясно, что своих побед он достигал не грубой силой и открытым натиском, присущим племенным вождям, но талантом стремительно принимать решения и мыслить необычно для врага. Впрочем, многие могли свидетельствовать, что его можно было увидеть и на переднем краю битвы, где в храбрости мало кто мог с ним сравниться.

Хвалисс из числа телохранителей воеводы извлекал печальные, монотонные звуки, пощипывая струны какого-то музыкального инструмента, горячая еда и левкейское вино способствовали непринуждённой беседе. В походе предводитель мог не сдерживать себя условностями княжеского двора и говорить открыто, посвящая друзей в свои замыслы. Воевода Вышезар первым завёл разговор о грядущей войне, он сказал, отложив варёную баранью ногу:

– Ну, ты замутил дело… Даже мне не сказал, что готовишь такой поход, пришлось жену ни с чем оставить, а я, ведь, обещал ей, что, когда от Гебра ворочусь, наш ветхий дом на новый лад перестрою, чтобы не хуже, чем у других.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать друг, – ответил Ратилсав, – и мой дом давно не видел хозяина, и маленький сын почти забыл, как я выгляжу. Такова уж наша доля. Воины редко находят уют в родных стенах, особенно же сейчас, когда война подступает со всех сторон. Вон, Всеслав понимает мои слова.

– Не ставь меня в пример, – волк приветственно поднял чашу с вином, – я лишь степной зверь, что скитается, не имея дома.

– Но ты способен понять, что приходится от многого отказываться для защиты наших земель, и что не все мы находим почёт у тех, кого оберегаем. Белоградцы любят меня, но даже они думают, что я лишь гоняюсь за воинской славой и тешу свою гордыню в дальних походах. Им неведомо, какая опасность может обрушиться на всех нас, если такие, как я или ты, оставят своё дело.

– Я не так уж важен, да и сил у меня – лишь горстка воинов, – возразил волк.

– Однако именно ты принёс мне вести о замыслах Валамира, и тогда разрозненные куски сложились в единую картину.

– Мне просто повезло встретиться с Асенем на границах преславской земли, когда тот выполнял волю своего князя, устрашая скиров. Боярин открыл мне свои опасения, потеряв преданность к владыке, ну, а я поспешил уведомить старого друга.

– Так или иначе, но без тебя мы могли проморгать удар Преславы, – предводитель сам отрезал ножом кусок мяса от распластавшейся на блюде бараньей туши и передал Всеславу. – Я скажу тебе, Вышезар, почему так спешил с походом. Ты не был в Плескове и не видел, какие силы движутся в землях волохов. Мы отогнали от города несколько отрядов, но правда в том, что они не желали с нами биться, словно выжидали своего часа, иначе бы нам не устоять перед их массой. Я понял, что Валамир уже перетянул их всех на свою сторону, а потом мы узнали, что и кабары с кунами выступили в поход.

– Однако они были посрамлены, – заметил Болеслав, ещё один друг Ратислава.

– Это был лишь первый удар и не самый сильный. Они хотели только отвлечь нас от Арсы и вряд ли надеялись на взятие крепости. Нет, для главного удара они соберут все силы кочевников, присоединят к ним великое воинство кабаров с большим числом наёмных отрядов. Поверьте, мы ещё не видели основной массы врага. Главное тут во времени.

– Мы полагали, что Валамиру потребуется несколько лет, чтобы подготовиться к большой войне, – сказал Вышезар.

– Это была наша худшая ошибка. Раньше я думал также, но сейчас ясно, что всё начнётся уже следующей весной, у нас остались лишь эти осень и зима, последнее мирное время.

– Так быстро? – поразился Болеслав.

– Да, медлить он не будет. Теперь вам должно быть ясно, зачем и нам спешить. Я могу согласиться со всеми вашими опасениями, друзья. Это правда, что сил у нас не так много, правда и в том, что нам грозит большая опасность, ибо мы удаляемся от родных земель на много вёрст, но это лучше, чем ничего не сделать. Если всё закончится удачно, то этот поход станет опорой для ещё одного моего замысла, рискованного, но ведущего к победе.

– Что за замысел? – спросил Всеслав. – Даже меня ты в него не посвятил.

– Никого пока не посвящал. Я хочу заставить князей нанести удар первыми. Валамир не ожидает зимнего наступления, и тут его можно застать врасплох. Коли нам удастся разгромить сейчас кунов и кабаров, то мы обезопасим себя для этой зимней войны, но к весне они уже смогут оправиться.

– Не припомню, чтобы склавы когда-либо совершали столь большие походы после становления снежного покрова, – усомнился Вышезар.