–  Этим вы повяжете себя с моим сыном, - продолжил двуликий. - И пути назад не будет.

–  Вы, кажется, не поняли, господин Н’Ери, - спокойно ответила ему. - Мы уже повязаны.

Пристальный взгляд и непонятная искра в глубине светло-карих глаз.

–  Мне нужно было ваше решение. Об интервью я договорюсь. Поверьте, желающих будет много, но мы остановимся на парочке самых авторитетных каналов. Завтра утром вас устроит?

–  Да. Чем быстрее, тем лучше.

–  Отлично, - произнёс мужчина, поднимаясь. - Сбросьте мне сообщением вашу электронку, ближе к вечеру я перекину вам список вопросов.

–  Хорошо, - кивнула я, поднимаясь следом. - Спасибо вам.

–  Меня благодарить не за что. Скорее наоборот. Я рад, что это оказались вы.

Я прошла за ним до двери, провожая, задав напоследок последний вопрос:

–  А как ваш брат?

Н’Ери старший замер на мгновение, глянул на меня и ответил:

–  Кирк вчера умер.

–  Мне… жаль.

–  Спасибо, - он снова посмотрел на меня. - Знаете, что интересно, Берт всё никак не может найти его завещание.

–  Удивительно, - пробормотала в ответ.

–  Вот я и говорю, удивительно. Все знают о том, что оно есть, но найти не могут.

–  Удачи с поиском, - произнесла я, пытаясь вспомнить, куда дела ту бумажку с телефоном, которую дал мне З’Ерн. Кажется, оставила её у родителей.

Вопросов было много. Парочку я удалила, кое-какие поменяла, два-три добавила. Мама пару раз зашла, спрашивала о самочувствии и почти сразу убегала. Приходила и психолог. Мне даже показалось, что она радовалась моей бурной деятельности.

Какие-то странные у неё представления о нормальности.

За вопросами я просидела полночи, пытаясь найти нужные слова, выразить мысль и не расплакаться самой. Нужна была искренность, честность и правда. Мне предстояло открыться самой и раскрыть чужие души.

Никакой фальши, лишь искренние чувства.

Интервью было назначено на десять утра. В восемь к больнице подъехал фургончик с лейблом федерального канала. Журналиста я знала, столько раз видела по телевизору, список шишек, у которых он был интервьюером, исчислялся десятком. И теперь среди них была я.

Гример, макияж, приветствие и любопытные взгляды.

Нам выделили отдельный кабинет, и я даже приоделась для этого случая, сменив спортивки, майку и тапочки, на джинсы и кофту. Думала о водолазке, но мне посоветовали выставить синяки на показ. Так я и сидела бледная, сосредоточенная с сине-зелёными синяками на лице, которые даже гримёр не смог спрятать, и с чёрными отпечатками на шее.

Изувеченная, но несломленная.

–  Как только устанете и почувствуете себя плохо, скажите, - произнёс мужчина, присаживаясь напротив меня. - Мы тут же остановимся.

Я кивнула.

Свет софитов слепил, чёрные объективы камер нервировали, а мне почему-то подумалось о том, что мама так и не пришла, не пожелала мне удачи. Это выглядело больше чем предательство.

–  Как вы впервые встретились?

–  Это произошло почти три года назад. Я пришла устраиваться к нему работу. Надела свой самый лучший костюм, собрала волосы в пучок и слегка подкрасила глаза. Старалась выглядеть сдержанно и в то же время уверенно. Да, я знала, кто такой Ник Н’Ери и какие слухи о нём ходили. Но меня подкупила приписка в конце объявления - никаких личных отношений.

–  Но вы обошли это правило?

–  Не сразу. Поверьте, два года очень большой срок рядом с таким мужчиной, - я попыталась улыбнуться, но не смогла.

Как это было странно и страшно говорить о том, в чем всегда боялась признаться себе. Но так необходимо.

Интервью длилось уже больше часа. Под светом софитов было жарко, ужасно хотелось пить и голос почти сел. Я потеряла счёт стаканам, которые осушила за это время.

–  Значит, шаери?

–  Шаери, - подтвердила я, смотря прямо в глаза журналисту.

–  Избранница зверя, но не человека.

–  Да.

–  А ваши чувства принимались в расчёт?

–  Принуждение запрещено, - заметила я. - Да и Нику оно не нужно.

–  А вам? Как отделить желание зверя и чувства зверя?

Я на мгновение задумалась.

–  А вы сами знаете, в чём отличие страсти от любви? - поинтересовалась я и мотнула головой, чувствуя, как волосы прилипли к шее. - Когда тебя желают, это чертовски приятно, но когда тебя любят - ты живёшь. И я жила… живу рядом с ним. Каждую секунду своей жизни. Или вы серьёзно думаете, что пытаясь спасти очередную любовницу, Ник пошёл бы на такую крайность? Отпустил зверя, сломал печать.