Жёлтые глаза призывно сверкнули в сумраке ночи.

–  Нет. Ник, я уже большая девочка, чтобы верить в сказки. Люди не меняются, и ты не изменишься. А я не хочу быть подружкой по вызову. Не могу.

А сердце в груди разрывалось и молило:

«Ну скажи что-нибудь. Скажи, что я не права! Опровергни мои слова! Не молчи! Зачем ты так смотришь на меня? Зачем соблазняешь и сводишь с ума? Зачем даёшь надежду, которой не суждено будет сбыться?»

–  У шаери есть два перевода. Дословный и романтичный, - неожиданно тихо произнёс Н’Ери и я застыла. - Романтичный означает - избранница зверя. Тот самый ничтожный процент одобрения, который я никогда не мог бы получить. А дословный перевод - идеальная самка для идеального потомства.

Во рту всё пересохло. А даже не смогла переспросить, выдавить хоть звук, лишь задышала часто-часто, огромными от ужаса глазами смотря на него.

–  Ты тот жалкий шанс, ничтожный процент, благодаря которому у меня может появиться сильный детёныш. Именно поэтому метка так сильна. Именно поэтому я обратился тем утром - хищник просто взял контроль и застолбил свою идеальную пару, наплевав на моё мнение и мои желания.

–  Ты же сказал, что у вас нет истинных пар, - с трудом прохрипела я, прижимая руку к горлу. Не хватало воздуха. Мне нечем было дышать.

–  Это не пара в том смысле, в котором вы люди привыкли считать. Это не романтика и встречи под луной. Это размножение.

И никакой романтики, лирических отступлений, стихов и даже цветов. Ромашку и то не подарили.

«Какие ромашки, дура, за окном конец декабря!»

Вот так легко и просто ломаются мечты и сказки - размножение.

«Радуйся, Виктория, тебе дали такой шанс. Можно сказать, благословили. Радуйся! Чего застыла, едва дыша?»

–  Вик? - Ник стал подниматься с пола и меня прорвало.

Только ведь сидела на диване, пытаясь осознать полученную информацию. Доля секунды и я каким-то чудом перемахнула через спинку и отскочила в сторону, дрожа как мелкий испуганный зверёк.

–  Не подходи ко мне!

–  Вика, - хищник выпрямился и осторожно поднял руки перед собой. - Успокойся.

–  Ты знал! Ты с самого начала всё знал! - обвинительно шепчу ему, почти кричу, но голос срывается, теряется, болезненными осколками застывая между нами.

–  Вика…

–  Всё это было игрой! Жалким фарсом. Может и родственника никакого нет, и завещания. Нашел себе самку для потомства и пустил в ход своё обаяние!

–  Ты сама-то в это веришь? - устало спросил он и снова попытался сделать шаг ко мне.

Не верю, но мне больно. Так больно, что хочется причинить ему такие же сильные муки.

–  Не подходи! - взвизгнула я.

И пусть я сейчас была похожа на истеричку. Пусть дрожала от ужаса, но позволять вновь задурить голову я не собиралась.

–  Измайлова, давай я принесу тебе воды?

–  Мне от тебя ничего не нужно. Я ухожу. Сейчас.

И попятилась к двери.

–  Вика, я ничего не знал. Я клянусь тебе.

–  Ну, конечно, рядом столько лет была шаери, а ты был не в курсе.

Мужчина тяжело вздохнул и рассеяно потёр затылок.

–  Вик, я сколько раз тебе говорил - не смешивай сказки и реальность. Шаери определяется не прикосновением или запахом. Её нельзя определить поцелуем или еще чем. Всё намного сложнее. Я узнал об этом только тем вечером в Париже. Всего пару дней назад. Клянусь.

Я тяжело сглотнула. Хватаясь рукой за шкаф, который так невовремя оказался рядом, но сбегать не спешила.

–  Почему тогда?

–  Потому что в тот вечер мы впервые взглянули на тебя как на женщину. Я впервые взглянул. Нет, я знал, что ты женщина и восхищался тобой. Но тогда впервые возникло желание… Да, надо было давно понять, что притяжение между нами возникло не просто так. Но ведь мы так хорошо сработались, понимали друг друга. А рычание зверя воспринимал как собственнические замашки… Наша секретарша, собственность и игрушка.

–  Я не игрушка!

Но почему-то от этих слов не больно. Потому что это не так страшно, страшнее другое. То, что изменить не получится.

–  Ты шаери и этого не изменить, - серьёзно ответил Н’Ери. - Поверь мне, я тоже не в восторге. Моё будущее распланировано. Я знаю, чего хочу и когда хочу. В этом будущем нет места семье и тем более детям. Никогда. Ты не должна была появиться в моей жизни! Только не у меня. Я чужой, изгой, большую часть жизни проживший по законам людей, но не хищников. Я не хочу жить по их законам и уж точно не хочу заставлять тебя.

–  Ты пытался затащить меня в постель, - прошептала едва слышно. - Ты знал, что я шаери и пытался переспать со мной.