В общем… это был третий мой оргазм за утро.

А потом мы всё же соизволили встать, одеться и спуститься к завтраку. Нам повезло — в этом доме отдыха завтрак был до одиннадцати, так что Влад наконец-то смог поесть.

Не макарон, нет. Овсянки. Но тоже неплохо…

Сразу после завтрака Разумовский сходил к Чудинову, подписал договор, а потом вызвал такси.

И только уже в салоне автомобиля, везущего нас обратно в Москву, я вдруг заметила, как босс плохо выглядит.

Бледный, под глазами тени…

Вот тут меня и накрыло стыдом по-настоящему. Леся, это не он чудовище, а ты!

— Как вы… то есть, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответил Разумовский спокойно.

— Врёте, — пробурчала я, и он посмотрел на меня с укоризной. — Прости. Врёшь.

— Вру, — подтвердил босс. — Причём безбожно. Но что толку в правде в моём случае, Лесь? Приеду, поем нормально, высплюсь, и всё будет хорошо.

— Может, врача?..

— Посмотрим, — Влад улыбнулся, притянул меня к себе и чмокнул в макушку. Как маленькую. — Ты только не волнуйся, ладно? Я справлюсь.

Я не могла не волноваться. Теперь уже не могла…

— Я попробую…

А ведь ты тоже безбожно врёшь, Леся.

Даже пробовать не будешь… Невозможно это для тебя. Сходить с ума от беспокойства по тем, кого любишь — в твоём характере.

— Вы… ты только водку больше не пей.

— Не буду, — он фыркнул. — Обещаю.

— Опять врёшь?

— Теперь нет. Но понимаешь… кроме водки существует множество других напитков с таким же градусом. Коньяк, например…

Я надулась.

— Тролль…

Разумовский засмеялся и даже стал чуть лучше выглядеть.

— Смешная ты, Леся.

Ох, лучше бы он этого не говорил…

Смешной быть хорошо, пока речь не заходит о любви. А разве можно любить того, над кем постоянно ржёшь?

Вот я тоже думаю, что нет…

Приехав домой, я ещё какое-то время держалась. Сварила суп, убрала квартиру, помыла посуду, поела и попила чай вместе с родителями. Рассказала им про командировку, опустив, конечно, все интимности. Зато в красках расписала парк дома отдыха и макароны Чудинова.

Мама с папой смеялись. Я очень люблю, когда они смеются.

Смех — это хорошо. Это гораздо лучше, чем слёзы.

Эти самые слёзы потоком текли из моих глаз, когда я вновь закрылась после полуночи в ванной и включила воду.

Зачем ты пришла к нему в комнату, Леся? Зачем осталось на ночь? Почему позволила взять себя утром?

Как теперь работать? Как жить?

Плохо быть игрушкой, Леся. Дети вырастают и забывают про свои игрушки.

Это только вопрос времени…

В понедельник я со страхом ждала приезда Разумовского. Нет, я не опоздала, пришла вовремя, но трясло меня знатно. Всё валилось из рук и падало на пол, разлетаясь в разные стороны или вовсе разбиваясь, как одна из чашек с кофе. В кои-то веки решила сварить себе, чтобы выпить и успокоиться. Наивная. Уронила, разбила и расстроилась ещё больше.

Ровно в девять зазвонил стационарный телефон. Надо же, босса до сих пор нет…

— Алло.

— Леся, это я.

Я застыла в кресле, как кролик перед удавом.

— Леся, ты слышишь меня?

— Да-да, слышу…

— Меня сегодня не будет. И завтра, скорее всего, тоже, — Разумовский говорил бодро, но мне почему-то казалось — он нарочно… — Я тебе на почту кину попозже список дел. Там немного, когда всё сделаешь, иди домой, не засиживайся. Если будут звонить и спрашивать, говори, что генеральный на больничном и проси перезвонить в среду. Хорошо?

— Чего же тут хорошего… — пробормотала я и тут же смутилась. — Простите. Хорошо, конечно. А… — я запнулась. — Что с вами? Это серьёзно?

Он засмеялся.

— Разумеется, серьёзно, Лесь. Я выжат, как лимон. И кто меня вчера выжал, не знаешь?

Я молчала, мучительно краснея, а Влад продолжал смеяться.

Чудовище.

— Я не специально… — почти прошептала я в трубку.

— Да-а-а? Не верю. Ты коварная соблазнительница и вообще растлительница малолетних.

— Вы не малолетний! — возмутилась я.

— Точно. Совсем забыл. Я уже большой мальчик. Да, Лесь?

Тролль!

— Большой, — согласилась я и мстительно добавила: — И твёрдый.

Я в этот момент почти как наяву представила его блестящие от лукавства глаза. И тоже улыбнулась.

— Тебе понравилось, Лесь? Скажи мне, что тебе понравилось.

Я фыркнула.

— Нет, я ошиблась, никакой вы не большой. Маленький, очень маленький мальчик!

Господи, Леся, как ты разговариваешь с генеральным директором?!

— Ах, вот оно что, — протянул Разумовский. — Форменное безобразие. Во-первых, как вернусь, первым делом покажу тебе своего маленького мальчика.