Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это было слишком заманчиво, чтобы отказаться… С мучительным стоном Лада подалась навстречу и прижалась к его губам. Борода Ника отросла и уже не царапала. А она хотела этих кричащих меток на своем теле! Вместе с её лифчиком в сторону полетела футболка Ника. Ее нежная кожа… Его - словно дубленая. Телом к телу. Вплавляясь. Губы скользнули ниже. К горлу, неглубокой ямке между ключиц. Движение языка – соль на рецепторах. После погружения никто из них не удосужился принять душ. С шумом выдохнув, Ник намотал ее волосы на запястье и чуть потянул, вынуждая Ладу откинуться в его руках. Любуясь её дерзко вздернутой грудью с крупными спелыми ягодами сосков.

Он дрожал, как зеленый юнец. Он вибрировал внутри от эмоции. Они распирали его грудную клетку, рвались криком наружу. Любовь… страх… надежда… смирение… боль! Он хотел ее больше всего в этом мире. Женщину, в чьих бедах он был виноват. Задыхаясь от страсти. Кромсая вены тупым пониманием неизбежного. Отсрочив смерть, неминуемую ненависть, свой приговор…

– Люблю!

В душе перед ней как перед иконой покаявшись, он был не в силах признаться. Сказать правду – лишить шансов не только и не столько себя, как… её. Страх, что она снова закроется от всего мира, замурует себя в этих дьявольских скалах, был слишком велик.

В голове шумело, поцелуи становились все исступлённее.

– Скажи, что поедешь со мной? Пожалуйста, Лада, скажи!

Он никого не просил. Никогда… Нарушая собственные правила, сейчас замирал, не в силах даже сделать следующий вдох.

– Да…

– Что?

– Я поеду с тобой! Поеду! – прокричала она, заливая смехом, умываясь солью надежды.

Ник не знал, что будет делать потом. Когда Лада узнает о том, кто он. Чудо уже то, что она до сих пор не поняла… Но это все равно случится. Рано или поздно. Он надеялся, что до тех пор сумеет её излечить. Видит бог, он сделает все возможное! Он умрет, он воскреснет, он жестоко себя накажет, он милосердно себя простит… Очищая загнившие раны вины. Если только она позволит...

Прости меня… Я виноват… Ты только прости…

Врываясь в нее. Как с утеса в морскую пучину вниз головой падая… Зная, что можешь разбиться о камни, но все же надеясь взлететь. Толчок за толчком приближая освобождение. Выбивая из нее жаркие хриплые крики, надавливая, покусывая и сжимая. Оставляя свои следы. Как будто врачуя ими безжалостные метки несчастья. Шрамы… рубцы… переломы. Прости меня… прости меня… прости…

Целуя живот. Понимая, что не найдет в ней своего продолжения. По собственной вине не найдет… С отчаянным ревом заполняя ее пустоту собою… Умываясь слезами болезненно острого сожаления и отчаянного, на грани боли, желания. Взрываясь в ее глубинах. Рыдая, как последний дурак. Обнаживший перед нею душу… Бери!

Глава 18

На нее кто-то смотрел. Лада чувствовала это сквозь сон, но никак не могла себя заставить открыть глаза. Солнечный луч скользнул по лицу, согрел прохладную со сна кожу. Лада сморщила нос и нехотя подняла веки. Возле нее, подобрав под себя палочки-ножки, сидела Лидочка, не решаясь ее разбудить.

– Привет, моя хорошая. Это я разоспалась или ты подскочила рано? – спросила Лада девочку, лениво потягиваясь.

– Не знаю… - повела плечиками девочка, - мне было скучно, но я не хотела тебя будить. Но теперь ты проснулась, и мы, наконец, можем запустить змея! Только Волка найдем! Смотри, какой ветер поднялся!

– Погоди, - рассмеялась Лада, подхватывая дочку на руки и бросая беглый взгляд в окно, - сначала нам нужно умыться, позавтракать, покормить ужасно голодного Волка! – озорно подмигнула малышке, заглушая неуместные сейчас воспоминания об их ночи с Ником, - и только потом заниматься всем остальным. Так что бы ты хотела на завтрак?

– А я могу выбрать все-все? – удивилась Лидочка.

– Боюсь, только из тех запасов, что у нас уже есть в холодильнике. Но потом мы можем купить тебе все, что не пожелаешь.

– И Киндер Сюрприз?

– Все-все! Хочешь помочь мне что-нибудь приготовить?

Глаза Лидочки широко распахнулись, и она отчаянно затрясла головой.

– А мне можно какао?

– Можно все! – в который раз заверила дочку Лада, сомневаясь, что это педагогично, однако не допуская мысли хоть в чем-то дочери отказать, - ну-ка, пойдем чистить зубки!

Было так удивительно помогать ребенку с утренним туалетом. Стоять с ним напротив одного зеркала, синхронно орудуя зубной щеткой и корчить рожицы, с жадностью наблюдая за тем, как Лида хохочет.

– Есть кто живой?

– Мы!

– Ну, вы и горазды дрыхнуть. Я уже проголодался!

– Что я тебе говорила? – рассмеялась Лада, вытирая личико дочки полотенцем.
– Прожорливый… прожорливый Серый Волк.

– Еще какой. Так вы еще долго? Я выдержал бой с Петухом и раздобыл яйца!

– Это действительно подвиг, - мягко улыбнулась Лада, выглядывая из-за двери. Лида прыснула и прикрыла рот прозрачной ладошкой. Сердце мучительно сжалось. Ник выглядел таким… счастливым и взъерошенным. В его взгляде больше не было тьмы, он снова стал цвета расплавленного шоколада. Теплым, тягучим… Обжигающим. Ей хотелось поцеловать его…