– Черт! – выругалась про себя Мирослава.

С другой стороны двора к угловой башне, вроде бы вальяжно, а на самом деле довольно быстрым шагом приближалась группка молодых щеголей, среди которых она безошибочно узнала принца. С досадой оглянулась. Дернул же черт выбраться на короткую тупиковую галерею! Судя по тому, что компания принца целенаправленно двигалась к башне, столкновения избежать не удастся.

– Пойдемте быстрее, миледи, - торопил Эрвиг, увлекая обеих женщин на лестницу.

глава 12

По лестнице, освещенной факелами, спускались быстро, почти бегом. Слыша только собственное учащенное дыхание да стук каблучков по каменным ступеням. Один пролет, второй, третий. Площадка второго уровня галереи. Еще три длинных пролета. Выход.

Выход уже близко. Эрвиг ускорил шаг, первым шагнул в тамбур, чтобы осмотреться и придержать дамам дверь. И тут дверь неожиданно захлопнулась. Одри шла впереди, попыталась открыть, но без толку. Кто-то удерживал ее магически. Снаружи послышался голос Эрвига:

– Миледи! Леди Одри! Ступайте наверх!

А потом какая-то возня.

Женщины переглянулись и собрались было скорей вернуться по лестничному пролету на верхний уровень, но оттуда послышались шаги, и появился принц Джонах с парочкой своих компаньонов. Смотрел Джонах злорадно и хищно, губы едва заметно кривились ухмылкой:

– Какая неожиданная встреча, - протянул Джонах, обращаясь к друзьям, те ответили двусмысленным покашливанием.

– Леди Одри, рад видеть вас, - проговорил он, медленно спускаясь.

Он обращался к камеристке, намеренно игнорируя пусть вдовствующую, но все же королеву. Это было слишком. Даже для такого беспардонного типа, каким был принц. Обе женщины гордо выпрямились и молча застыли, чуть склонив голову.

– Сомер, Дэйрис, леди Одри торопится, сопроводите ее, - короткий дробный смешок, от которого мороз по коже.
– Леди негоже ходить без сопровождения.

Те двое спустились встав по обе стороны от Одри. Произнесли почти одновременно:

– Леди Остейр.

– Позвольте сопроводить вас до покоев.

Спутники принца вдруг сделались серьезны и склонились перед ней, если не в почтительном, то достаточно вежливом поклоне. Одри напряглась, никуда не собираясь уходить.

– Одри, ступай, все в порядке, - спокойно проговорила Мирослава.

Так, словно не ее тут собирались припереть к стенке. Однако Мирослава не боялась ни этого типа, ни его домогательств. Слишком уж все это напоминало сценку из жизни старшеклассников. Их нередко устраивали, в бытность ее школьницей, и она уже тогда знала, как с этим бороться.

– Да, леди Одри, ступайте. А нам с миледи Линеврой надо поговорить, - Джонах так проакцентировал слово миледи, словно оно жгло ему губы.

Обстановка становилась все более накаленной. Одри не уходила, не решаясь оставить королеву одну. А принцу явно надоело ждать, у него руки подрагивали от нетерпения. Джонах мотнул головой, приказывая своим людям действовать.

– Одри, - шепнула Мирослава.
– Иди по-хорошему. Не волнуйся за меня, все будет в порядке.

Та шумно выдохнула, бросив на принца взгляд, далекий от восхищения, присела в реверансе и пошла вверх по ступеням. Джонах проводил взглядом ее и двоих своих людей, а потом обернулся к королеве. Губы чуть дернулись.

Ситуация стала абсурдной до предела, а Мирославе вдруг вспомнилась "Бриллиантовая рука" и захотелось сказать:

– У вас ус отклеился.

Возникшая в голове картинка была смешной, это помогло справиться с напряжением. А возня за дверью стала все громче, зазвенела сталь. Королева поняла, что там взялись за мечи.

– Эрвиг, - голос пришлось повысить, но говорила она спокойно и повелительно, будто не стоял рядом с ней этот... доморощенный насильник.
– Не надо убивать людей его высочества, спрячь оружие. Это приказ.

Мирослава не задумывалась, но в тот момент выглядела невозмутимо, как настоящая королева. Принц громко фыркнул, спросил насмешливо:

– Думаешь, твой кастрат может оказать серьезное сопротивление моим воинам?

– Я ничего не думаю, ваше высочество, - спокойно произнесла она, глядя перед собой.

Неожиданно Джонах оказался совсем рядом, его руки упирались в стену по обе стороны от головы Мирославы, запирая ее в плен.

Было неприятно, хотелось бежать, но страха показывать нельзя.