Эшли просияла.

– Надо спросить папу! Он метёт улицы с самого рассвета и наверняка видел, кто принёс почту.

Не теряя ни минуты, мы гуськом бросились в дом Эшли. Умиротворенный Клерк Митч в сером потрепанном костюме сидел в гостиной, закинув ноги на пуфик, и изучал сводку пропавших людей с дотошной любознательностью, будто от него зависят их жизни. Когда мы влетели в комнату, он оторвал сосредоточенный взгляд от печатных строчек и, опустив газету, радостно воскликнул.

– Бог ты мой, смелые покорители точных наук! Вы такие взбудораженные, прям как я во время знакомства с первой сигаретой… Что с вашими лицами? Ими можно отпугивать грабителей в банке!

Не распаляясь на пустое, Эшли спросила, кто доставлял сегодня почту на Сатис-авеню.

– Дэвид Кокс – это младший сын нашего почтальона, который приболел и лечит ангину. Некоторое время Дэвид будет его заменять. Так вы скажите, что стряслось?

Ничуть не скупясь на отговорки, Эшли пустилась в мастерство лживой речи, объясняя любопытство заботой о здоровье пожилого мистера Кокса. Клерк Митч молча внимал, распределяя чёрные волоски на усах с видом проницательных членов комиссариата, и в итоге не поверил Эшли, полагая, что к молодому почтальону мы питаем чисто женский интерес.

– Да, паренёк что надо, видный такой! В вашем возрасте пора присматривать места, где с ребятами уединиться. Но не забывайте использовать средства индивидуальной защиты. Я начал рано идти на поводу своих потребностей – Эшли, вычеркни эти слова из устного протокола для миссис Митч!

Его бесцеремонная беззубая улыбка плута обрекла нас на нервное хихиканье с красными от стыда лицами. Некоторое время мистер Митч с непозволительной прямолинейностью рассуждал, как выглядит поведение соблазна, исходящее от леди, в котором он считал себя ну если не греческим Эросом, то хотя бы молодым Хью Грандом благодаря схожему выражению лица в молодости. Он знал толк в неприличных скабрезных делах, заходя всё дальше, в глубины того, о чем, возможно, нашей компании знать не следовало. Он всё говорил и говорил, пока Эшли ни остановила поучения резким заявлением, что обнародует их маме. Уязвленно отворачиваясь в сторону, Клерк занес руку над головой жестом высокой драмы.

– Знаешь ли, Эш, слова порой больно ранят, – промолвил он.

Издав тяжёлый страдальческий возглас, Эшли махнула рукой, напоминая, что с ней подобные концерты обречены на провал, а мы, попрощавшись с мистером Митчем, вышли на улицу следом за Эшли. Обсудив план дальнейших действий, было решено наведаться к Дэвиду Коксу, чтобы уточнить, кто поручил ему отнести конверт на адрес проклятого особняка.

Почтовое отделение находилось в двух кварталах от Сатис-авеню. Мы поспешали по холодному покрывалу рубиново-медных красок, минуя школу, круглосуточное кафе и аптеку. Начинало смеркаться, и по небосводу разлилась фиолетово-розовая лазурь. Изредка по тротуару попадались люди, торопливо идущие в своих мыслях. Казалось, город накрыло толстым слоем уныния, и каждый из его обитателей чувствовал надвигающуюся катастрофу со стороны особняка, но только никто не осмеливался нарушить обет молчания, опасаясь проклятия Врат тёмного Эреба.

Дэвидом Коксом оказался молодой темноволосый франт в пальто Дафлкот и ботинках Челси, не больше двадцати лет, сутуловатый, но довольно слащавой наружности. Он закрыл почтовое отделение и, повесив сумку на плечо, направился в противоположную сторону. Я окликнула его, и Дэвид обернулся с изумленным видом.

– Мы знакомы? – уточнил он.

Я поглядела на Эшли и Синди: краснея до корней волос, они приросли к земле, излучая нескончаемое обожание. Не надо располагать истинным даром предвидения, чтобы понять, о чем они думали в тот момент, всё ещё находясь во власти пленяющего рассказа Клерка Митча о соблазне и всех его прелестях. Слегка рассердившись на их чрезмерную чувствительность к тем, кто значительно красивее их, я шагнула вперед.

– Нет, не знакомы. Хотелось бы уточнить: сегодня почту на Сатис-авеню разносили вы?

– Да, я. А в чем дело?

– Моему отцу прислали письмо без обратного адреса. А его ответ очень ждут. Вы не могли бы сообщить адрес отправителя?

– К сожалению, нет. Конверт мне передал в руки некий мистер Вупер – работник зоомагазина, – Дэвид Кокс взглянул на часы, украшающие его солидную руку. – Кстати, вы ещё успеваете до закрытия, он находится неподалёку на этой улице.

– Благодарю!

– Да не за что!

Я обернулась к Эшли и Синди. Они глядели влюблённым глазами вслед молодому разносчику почты, который уже удалялся от нас по Хай-Стрит.

– Придите в себя! – возмутилась я. – Он всего лишь парень!

– Ага, красивый парень! – заворожённо молвила Синди.

– И такой очаровательный, – протянула Эшли.

– Скоро он постареет, и красота его растворится в морщинах и беззубом рте, – улыбнулась я, в надежде правдой рассеять чары Дэвида. – Надо поторопиться в магазин!

Я не могла смириться с мыслью, что, опоздав в зоосалон, придётся целую ночь и половину следующего дня томиться любопытством, потому я торопливо поспешала вниз по тротуару, а Эшли и Синди, окутанные туманом страстных разговоров о Дэвиде Коксе, вяло плелись за мной и отставали. Фонари разгорались медленно, образуя лик святых нимбов над посеревшими плафонами, а люди встречались всё реже. За сумятицей переживаний о том, что отец волнуется где я, или – чего доброго – уже пустился искать меня по городу, я прибавила шаг, и вскоре мы добрались до зоосалона.