— Какая-то ерунда происходит к востоку от Тингар, — добавил Норлан. — Говорят, будто там тоже появилась орда отродий. Степняки выслали ей на перехват войско. Посмотрим, что у них выйдет. Сейчас повсюду очень неспокойно.

— Церковь в истерике, — подхватил Лей. — Кара Богов, Последние Дни — чего только не звучит с трибун. Службы в церквях и соборах идут почти непрерывно. Всех призывают как можно больше молиться и искупать грехи, пока ещё можно.

— Учитывая природу возвратов, не такая уж плохая идея.

— Да, только пока они будут молиться, их сожрут. Так что не такая уж она и хорошая. Всем очень хотелось бы сбежать в безопасное место, но опытным путём установлено, что таких мест сейчас нет. Куда люди — туда и их проблемы.

— Иными словами, всё плохо, — резюмировала Литесса. — И если с этим ничего не сделать в ближайшее время, потом спасать будет уже нечего.

— Ты как никогда права, — с неожиданной злобой произнёс молодой Волшебник. — Надеюсь, твой таинственный ренегат не теряет времени даром.

— Я тоже на это надеюсь, — отозвалась чародейка и попыталась вообразить, чем сейчас занят Энормис. — Ладно, нам тоже пора заняться делом. Норлан, я сама с тобой свяжусь через особое заклинание, — старый чародей кивнул. — Лей, Томве, мы выдвигаемся в Тублон.

— Что, без малейшего плана? — усмехнулся главный орденский нахал. — Может, хоть обязанности распределим?

Литесса в ответ резко повернулась к нему и, уничтожив выскочку взглядом, выплюнула:

— Предоставь это мне, дружок.

А через несколько минут два вакуумных пузыря рухнули в Эфир, и комната опустела — словно никого в ней и не было.

Небо так и не проронило ни капли. Сплошное серое полотно зависло в высоте, точно грязным саваном укрыв замерший мир. Всё вокруг молчало, лишь ветер в коротких порывах посвистывал меж наконечников копий.

Рэн стоял на стене, среди сотен совершенно чужих ему людей, и ждал. Рядом переминался с ноги на ногу Рахим, вызвавшийся переводить приказы охотника десятникам. Полторы сотни стрелков вытянулись на сотню саженей, вклинившись небольшими группами среди других защитников — их было хорошо видно благодаря длинным лукам, возвышающимся над головами. Пуэри периодически поглядывал на них, проверяя готовность, и снова возвращался к созерцанию пока ещё чистой линии горизонта.

Уже несколько минут охотник прислушивался к шуму ветра, и в нём пуэри мерещился один лишь затянувшийся прерывистый выдох, который сколько бы ни длился — а всё равно закончится. «Последует ли за ним вдох?..» Лишь почувствовав стопами дрожь стены, Рэн осознал, что всё это время слушал не ветер, а медленно нарастающий гул, что остро диссонировал с остальными звуками. Рахим, обладающий более тонким слухом, чем остальные, вздрогнул, когда услышал его.

— Земля поёт… — прошептал менестрель, широко раскрыв глаза. — Поёт так грустно, стонет… Слышишь? Звучит так глас не вырытых могил…

Пуэри понял, что бард припомнил строчку песни, но всё же шикнул на него и погрозил кулаком. Другие воины тоже расслышали зловещий звук и забеспокоились, начали переглядываться, переговариваться, косясь на неровную линию соприкосновения холмов и неба. Кто-то издал воинственный клич, который тут же подхватили, и он прокатился по всей стене, но вскоре умолк. На башне снова ударил колокол.

После дозорного, сидящего в колокольне, противника увидел и Рэн: самый далёкий холм, различимый в просвете между двух более близких, стал чернеть. Вскоре просвет полностью заполнился чернотой. Рука пуэри непроизвольно стиснула лук.

Гул становился всё громче. Разглядев врага, воины снова закричали и затрясли оружием, храбрясь, командиры не призывали к порядку. Сзади послышался скрип взводимых механизмов — инженеры заряжали машины. Мимо выстроившихся на стене пробежал мальчишка-факельщик, зажёгший жаровни.

Холмы один за другим чернели, и ни один из них ещё не освободился, наступающая линия тьмы стала неспокойной, подвижной, но деталей всё ещё было не разглядеть. Рэн понимал, что в поле зрения находятся уже тысячи, десятки тысяч отродий, и с каждой секундой последняя надежда внутри него угасала.

— Их много, да? — взволнованно спросил Рахим. — Больше, чем нас?

— Много, — пуэри даже не повернулся.

Чёрная волна надвигалась быстро: отродья не шли, они бежали. Гул постепенно переходил в грохот, камень под ногами дрожал всё отчётливее. В сплошной массе орды Рэн уже мог различить отдельные фигуры, самые большие и отличающиеся по цвету, будто сделанные из другого материала. Впрочем, вероятно, так оно и было — ведь отродья могут появиться даже из обычной грязи…

Люди перестали кричать. Они наконец пришли в себя и увидели. Орда покрыла собой всю землю, от берега моря на востоке и до самого края горизонта на западе. На город надвигались миллионы. Десятки миллионов. Шевелящаяся, текущая, точно лава, масса, в которой нет ни одного просвета, будто под ней исчезала сама земля.