— Несколько минут мы представляли собой то еще зрелище.

— Что случилось на этот раз, Верба? — раздался усталый альт седоволосой Дюроны. Она прошаркала поближе и встала, разглядывая его и опираясь на резную трость. Похоже палка у нее была не эффекта ради, а по необходимости. И все ей подчинялись. Уж не таинственная ли это Лилия?

— Я ввела ему дозу фаст-пенты, — сухо доложила Верба, — чтобы попытаться пробудить его память. Для криооживленных такое иногда срабатывает. Но у него началась реакция. Подскочило давление, накатила паранойя, и он пустился наутек, точно гончая. Мы не могли его догнать, пока он сам не свалился в парке. — Когда его агония начала утихать, он заметил, что сама Верба все еще не может отдышаться.

Старая доктор Дюрона фыркнула. — И это сработало?

Верба колебалась. — Выяснились кое-какие странные вещи. Мне надо поговорить с Лилией.

— И немедленно, — согласилась старая Дюрона (явно Лилия — это не она). — Я… — но ей не удалось договорить: к его заикающимся, дрожащим попыткам что-то сказать прибавились конвульсии.

На мгновение мир рассыпался брызгами конфетти. Когда он пришел в себя, две женщины его держали, Верба выкрикивала распоряжения, а прочие Дюроны покидали комнату. — Я приду как только смогу, — отчаянно кинула Верба через плечо, — я не могу его сейчас оставить.

Старая Дюрона понимающе кивнула и вышла. Предложенный пневмошприц с антиконвульсантом Верба отвела в сторону. — Записывайте мое распоряжение. Ничего не назначать этому человеку, не замерив сперва его чувствительность к препарату. — Она отослала большинство помощников, а затем затемнила освещение и подняла температуру в палате. Он постепенно отдышался, хотя по прежнему ощущал тошноту в желудке.

— Я виновата, — сказала она ему. — Я не представляла, что фаст-пента может сотворить с тобой такое.

Он попытался произнести «Это не ваша вина», но способностей к связной речи у него хватило лишь на: «Й-й-а. Я. Плохо?»

Она слишком долго молчала, прежде чем ответить: — Может, все обойдется.

Два часа спустя за ним пришли с плавучей платформой и перевели из палаты.

— К нам поступают новые пациенты, — невозмутимо объяснила ему Дюрона с карэ, доктор Хризантема. — Нам нужна твоя палата. — Ложь? Полуправда?

Больше всего его озадачило то, куда его перевели. Воображение рисовало ему картины запертых камер, но вместо этого его подняли грузовым лифтом на несколько этажей выше и разместили на складной койке в личных апартаментах Вербы. Вероятно, на этом этаже жили сами Дюроны — вдоль коридора тянулся ряд одинаковых дверей. Ее квартира состояла из гостиной/кабинета и спальни плюс отдельной ванной комнаты и была довольно просторной, несмотря на царивший там беспорядок. Он почувствовал себя скорее не узником, а домашней зверушкой, которую в обход всех правил тайком протащили в женское общежитие. Хотя он уже видел еще один вариант доктора Дюроны в мужском теле, мужчину лет тридцати, к которому доктор Хризантема обратилась «Ястреб». Цветы и птицы; в этой бетонной клетке все они — цветы и птицы.

Еще попозже какая-то юная Дюрона принесла на подносе ужин, и они вместе с Вербой поели за маленьким столиком в гостиной, пока снаружи сумерки сменяли серый день. Он подозревал, что реально его статус пленника/пациента не изменился, но он чувствовал себя лучше, покинув больничную палату, избавившись от следящих мониторов и соседства зловещего медицинского оборудования. Чтобы заняться чем-то в высшей степени прозаическим: поужинать с подругой.

После того, как они поели, он прошелся по гостиной. — Не против, если я взгляну на ваши вещи?

— Вперед. И дай мне знать, если тебе что-то придет в голову.

Она по-прежнему ничего не говорила непосредственно о нем самом, но по крайней мере с охотой рассказывала о себе. Его мысленная картинка после этого разговора изменилась. И почему у меня в голове карта П-В туннелей? Может, его восстановление пойдет по сложному пути? Он выучит все, что существует во вселенной, а то, что останется, — дырка в форме карлика — по методу исключения и будет он? Устрашающая задача.

Он уставился в поляризованное стекло на висящее в воздухе легкое мерцание, точно вокруг была рассеяна волшебная пыль. Теперь по этому эффекту он опознал силовой экран — шаг вперед в познании мира в сравнении с первым знакомством, когда он уперся в него головой. Он понял, что поле было военного калибра, непроницаемое для всего, начиная от вирусов и молекул газа и до… чего? Очевидно, снарядов и плазмы. Где-то здесь должен быть мощный генератор. Защита была встроена позднее, изначальная архитектура здания ее не предусматривала. Здесь была своя история… — Мы на Единении Джексона, да? — спросил он.

— Да. Что это значит для тебя?

— Опасность. Случается плохое. Что это за м'сто? — Он повел рукой.

— Клиника Дюрона.

— Да ну? И кто вы? Почему я тут?

— Мы — собственная клиника Дома Фелл. Мы выполняем для них всякого рода медицинские задачи, по необходимости.

— Дом Фелл. Оружие. — Ассоциации выстроились почти автоматически. — Биологическое оружие. — Он обвиняюще на нее воззрился.

— Иногда, — призналась она. — И биологическая защита тоже.