Он надел свой серый тренировочный костюм, позаимствовал у Вербы пару носков и выскользнул в коридор. Там он обнаружил лифтовую шахту и поднялся до самого верха, этажом выше апартаментов Вербы. Это был еще один жилой этаж с квартирами. В самом центре была очередная лифтовая шахта, запертая на ладонный замок. Ею могли пользоваться лишь Дюроны. Вокруг шахты спиралью вилась лестница. Он очень медленно поднялся по ступенькам, а почти у самого верха постоял, пока не восстановилось дыхание. Потом он постучал в дверь.

Дверь скользнула в сторону, и на него серьезно взглянул худенький мальчик лет десяти с евразийской внешностью. — Что вам надо? — хмуро спросил он.

— Я хочу видеть твою… бабушку.

— Впусти его, Дрозд, — окликнул мягкий голос.

Мальчик склонил голову и жестом пригласил его внутрь. Его ноги, обутые в носки, ступали по пышному ковру совершенно бесшумно. За поляризованным окном был хмурый серый день, с мрачностью которого боролись лужицы теплого, желтого света ламп. Видно было, что окно прикрыто силовым полем — по едва заметному мерцанию водяных капелек или частичек пыли, которые поле отклоняло либо уничтожало.

Усохшая женщина сидела в широком кресле, ее темные глаза на лице цвета старой слоновой кости следили за его приближением. На ней была черная шелковая куртка с высоким воротом и свободные брюки. Белоснежные и очень длинные волосы падали за спинку кресла; худенькая девочка, в буквальном смысле слова близняшка мальчика, расчесывала их долгими движениями щетки. В комнате было очень тепло. Видя, как старуха смотрит на него, он спросил сам себя: и как он мог принять за Лилию ту озабоченную пожилую женщину? Глаза, которым сто лет, глядят на тебя по-другому.

— Мэм, — выговорил он. Во рту у него внезапно пересохло.

— Садитесь, — она кивнула на короткий диванчик, огибавший угол низенького столика перед нею. — Фиалка, милая, — тонкая рука, вся в белых складках и голубых веревках вен, коснулась девочкиной руки, в защитном жесте замершей над черным шелком плеча. — Принеси чаю. Три чашки. Дрозд, пожалуйста, сходи вниз и приведи Вербу.

Девочка расправила волосы так, чтобы они веером падали на грудь Лилии, и оба ребенка с недетской молчаливостью исчезли. Очевидно, что группа Дюрона не берет на работу посторонних. Ни у одного агента нет шанса даже внедриться в эту организацию. Столь же послушно он сел туда, куда она указала.

На гласных звуках ее голос по-старчески дрожал, но сам выговор был безупречен. — Вы пришли в себя, сэр? — спросила она.

— Нет, мэм, — печально ответил он. — Всего лишь к вам. — Он тщательно обдумывал, как именно ему построить вопрос. Лилия проявит не меньшую медицинскую осторожность, чем Верба, чтобы не предоставить ему ключа к разгадке. — Почему вы не можете меня опознать?

Она подняла белые брови. — Хорошо сказано. Думаю, вы готовы к ответу. А!

Раздалось жужжание лифта, и показалось встревоженное лицо Вербы. Она поспешно выговорила: — Лилия, я виновата. Я думала, он спит…

— Все хорошо, дитя мое. Сядь. Разлей чай, — из-за угла появилсь Фиалка с большим подносом в руках. Лилия что-то шепнула девочке, прикрывшись слегка дрожащей ладонью, и та, кивнув, убежала. Верба опустилась на колени — похоже, это был выверенный, старый ритуал (не была ли она некогда на месте Фиалки? он был почти уверен, что да), — разлила зеленый чай по тонким белым чашечкам и раздала их по кругу. Сама она уселась у колен Лилии и украдкой, подбадривая себя, прикоснулась к вьющимся белым прядям.

Чай был жутко горячим. Поскольку он в недавнее время обзавелся глубокой антипатией к холоду, это было приятно, и он аккуратно отпил глоток. — Ответы, мэм? — осторожно напомнил он.

Губы Вербы приоткрылись во встревоженном выдохе «Нет!»; Лилия жестом согнутого пальца подавила ее протест.

— Подоплека, — сказала старая женщина. — Полагаю, пришло время рассказать вам одну историю.

Он кивнул и откинулся на спинку дивана с чашкой чая в руках.

— Жили-были однажды, — она мимолетно улыбнулась, — три брата. Настоящая сказка, а? Старший, прототип, и два младших клона. Старший — как и бывает в таких сказках — получил при рождении внушительное наследие. Титул, богатство, комфорт… его отец если и не был королем, то распоряжался большей властью, чем любой король в до-скачковой истории. Поэтому он стал мишенью для множества врагов. И поскольку было известно, что он безумно любит своего сына, случилось так, что многие враги решили нанести ему удар через его единственного ребенка. Отсюда и пошло это странное умножение. — Она кивнула в его сторону.

В животе у него возникла дрожь. Чтобы скрыть свое смятение, он отпил еще чаю.

Она сделала паузу. — Вы уже можете назвать какие-то имена?

— Нет, мэм.

— Хм. — С волшебной сказкой было покончено; она заговорила более четким, рубленым голосом. — Лорд Майлз Форкосиган с Барраяра был прототипом. Ему сейчас примерно двадцать восемь стандартных лет. Его первого клона сделали именно здесь, на Единении Джексона, двадцать два года назад — Дом Бхарапутра по заказу группы комаррского сопротивления. Мы не знаем, как этот клон называет себя сам, но хитроумный комаррский заговор по подмене оригинала двойником провалился года два назад, а клон исчез.