У понятия «смерть» в языке народа Скашь - около пяти сотен аналогов. Быстрая, медленная, злая, плохая, правильная, добрая, ласковая смерть - лишь малое число обозначений, найденных нами в скудных письменных источниках, памятниках погибшего языка.

Воспоминаний о том, откуда они пришли, нет даже в самых древних сказаниях. Они знали, что пришлые из другого мира, и все, но, в отличие от нас, не помнили или не хотели помнить ничего о других пределах. Таким образом, пришедшие откуда-то извне народы принесли с собой верования, вступив в конфликт с Великой Единоверой и Светлым Отцом в момент, когда мои предки приплыли на материк. Это в полной мере сравнивает наши права на эту землю. То, что мы победили, было неизбежно и правильно.

Культ Скашь пытался возрождаться в поколениях, прятался в горах, в потаенных храмах, пока не исчез окончательно. Мы, новые, истинные люди, помним ушедший народ. Но помним скорее жуткие сказки про кровь и про кости, про смерть и про жертвы. Про хищных дев, приходящих с яркими клинками, похожими на клювы давно исчезнувшей птицы Скашь. Девы уносили с собой жизни, не жалея никого и ничего, ни детей, ни стариков.

 Говорят, в глубоких горах и далеких пустынях еще недавно были последние оплоты людей - птиц. Говорят, там еще реяли последние, неистребленные хищные скаши. Там же, говорят, жила страшная секта убийц и колдунов. Их преследовали и истребляли, но порой в стране рождаются черноглазые смуглые дети...

Возможно, люди на самом деле ничего не знают, и если идея, что скаши умеют перерождаться, верна, нас ждут большие беды. Впрочем, это полностью противоречит верованиям и словам Единобога, а значит, подобная ересь может быть лишь шуткой в устах истинного служителя своей веры!»

Вторая жизнь. Che-Khаre. Новое гнездо

Страшится народ историй о спрятанном в поднебесьи,

Сокрытом в лесах и гротах народе убитых птиц

Проклятые злые люди, не люди, а вовсе бесы!

Не бесы, а стая чудищ, не чудищ, а клан убийц.

И множат в народе слухи, все ищут, найти не могут,

Рожденных полночной тайной бескрылых своих птенцов,

Что делать, ответь нам, боже - но смотрят чужие боги

Народов оленей, скашей, народов лисиц и сов.

И каждому прочат гибель, и думают, как покончить

С потомками темной ночи, сынами глухих лесов.

– Приходи, дитя, приходи,

Из далеких сумерек корабли

Приносили гибель на парусах

Приносили смерть из чужой земли,

Приходи, дитя, приходи,

И не знай печаль, и не ведай страх,

Из далеких сумерек принесли

К нам беду и смерть на чужих ветрах.

Она выходит за двери, в ладонях ее - узором

Ложится туманный вечер, у ног шелестит трава,

Она страшней урагана и черного злого моря,

Она произносит тихо забытые тут слова.

В ладонях ее - не перья, не листья больших деревьев,

Клинками мерцают тени в горячих ее руках.

Она заклинает птицу, и ветер, и ночь, и зверя,

И песню ее услышат в полночных забытых снах.

Она напевает тихо о тропах в чащобах вечных,

И слышат ее, конечно, живущие на ветрах.

– Приходи, дитя, приходи,

Из любого края, да с берегов,

Через горы иди, по долинам в ночь,

Не страшась ни сов, ни угасших снов,

Приходи, дитя, приходи,

Не удержит страх древней крови дочь,

Приходи в отныне родимый кров,

От чужой судьбы поскорее прочь.

Они приходят в закате, и в полночь, и рано утром,

Ложатся туманом тропы, горит на крылах заря.

Душа не узнает страха, душа поступает мудро,

Их руки сплетают нити, сердца их судьбу таят.

И каменные ограды скалистой земли укроют

Покинувших за спиною враждебной страны оплот.

Она стоит у порога, и каждому дверь откроет,

И каждый войдет, склоняясь, в таинственный горный грот

И каждому будет пламя, и каждому будет пища,

И каждый найдет, что ищет

В гнезде пернатых сирот.

Вторая жизнь. Che-Rui. Новый путь.

– В небе темном бродит ветер, бродит ветер-колоброд, приходите на рассвете, пусть вас ветер приведет, - шепчет смешную детскую песенку темноволосая девушка, в чьих волосах солнце оставило рыжий отсвет. Смешная песенка, запрещенная в деревнях. Но ей не смешно. Не смешит ее ветер, летающий над лесами и полями.

– Neje!
– кричит она на рассвете. Зовет. Кого? Кого-то... Поднимается, будит старуху, та кряхтит сердито, но не ругает. Говорит ее девочка словами древних богинь? Пусть себе говорит. Молодости виднее, как говорить правильно. А девушка вслушивается, смотрит за окошко избушки горько.