– Хочешь настоящее имя, настоящее дело и настоящую силу?
– улыбнулась Ашк, протягивая той узкую, крепкую ладонь. Чика исподлобья на нее поглядела. Конечно, она хотела. А кто из детей народа Скашь не мечтал о том, как придет кто-то из старших и протянет руку, скажет - «пойдем в храм».

– Пойдем в храм, - сказала Ашк, сделав лицо очень серьезным, а глаза - важными и уверенными.

И, конечно, маленький лисенок согласился. Наверняка Чика знала о том, что одна из жриц второго крыла Храма к ней присматривается. Слухи о таком разлетаются быстрее острокрылых ястребов, и жалят точнее серых змей пограничья. А значит, скоро Чика навеки выбросит в пропасть свое мелкое, глупое и смешное имя, и придет, гордая и уверенная в себе. И наречет себя так, как будет зваться до Тысячи Смертей. А там... там Ашк отправится в кузни, и вместе с забавными стеснительными мальчишками-кузнецами, храмовниками-железноперыми, скует для ученицы маленькое жало Jonghardt.

И у храма Скаши появится новая жрица.

Ehhe - бездна, в зависимости от контекста может выражать как позитивное, так и негативное понятие. И еще - «небо» в сакральном варианте.

Tta - перед, над, до.

Suish - небольшие комья взрывающегося минерала, спаянные вместе горючей глиной. Взрываются от соприкосновения с любым предметом, оставляя небольшие ожоги. Удобно для отпугивания животных. Оружие народа лис.

Chickha - мышь

Neji - сестренка, равная.

Жрецы первого, второго, третьего крыла - жрецы, которые занимаются охраной храма и земель народа Скашь.

Первая жизнь. Nu Ehhe. Падение

– Йанг, это правда, что чужаки приходят на огромных черных кораблях?

– Нет, Ашк, те корабли белы, как зимние вершины горы, но глубина у них черна, как тупики в подвалах Храма.

– Но Йанг, это правда, что они уничтожают все на своем пути?

– Ашк? Ты меня удивляешь... Ты боишься смерти? Никогда не поверю!

Назавтра йанг собрал свой отряд беззвучных, и ушел. А потом Ашк увидела много скашей. Третий раз в жизни она увидела птиц Богини, и на этот раз стая крылатых смертей кружилась над окрестными горами, и яростные злые крики разносились по округе. Кто-то согнал птиц с их насиженных мест.

Плохие новости несли эти крики, очень плохие. Конечно, близилась Темная ночь, и жрецы Скашь готовились к обрядам, окрестные племена дрожали в страхе, не покидая своих долин и холмов. Пусть страшные скаши обойдутся оленями и дарами земли, пусть!

Но никто из окрестных племен, ни коты, ни лисы, ни ястребы, ни скаши и представить себе не могли, о чем нынче идет речь. О, знай они, что своими жизнями можно оплатить жизни целой земли - они бы без сомнения сложили бы головы на алтарях Храма Скаши.

Но всего могущества Богини, ее крылатых дочерей и потомков - не хватило, чтобы избежать последней гибели, нелепой и страшной. Да и должна ли богиня смерти дарить такое? Или она не учила своих детей умирать правильно? И не она ли послала это испытание?

Нет, не она. Чужой, страшный бог шел к ним. Плыл на огромных белокрылых лодках, таких красивых и быстрых лодках. Вооруженный прямыми, острыми клинками, совсем не похожими на отточенные кривые когти, клювы и перья орудий скашей.

Ашк первой почувствовала, что йанг погиб. Их старший, она уже почти сравнялась с ним в ранге, и вот. Его не стало. А вместе с ним - и десятка беззвучных детей ночи, тех, кто ушел в дальнюю разведку в сторону моря. Ушел, чтобы проверить слухи, а может, и принести кровавые дары для Темной ночи.

О, как беспечны и наивны они были, кровожадные и мудрые дети птицы со стальными когтями. И как мало дней осталось до момента, когда медленные, жадные, сытые дарами чужой земли, чужаки дойдут сюда.

Теперь Ашк была старшей в Храме. Ашк, юная жрица, быстрее других идущая ступенями силы к небу. О великая Скашь, почему, почему она не успела дойти до ступени Eh-Khere-Ja! И отчего, отчего ни один жрец, ни одна жрица из тех, кто нырнул в бездну, не идут к ним на помощь? Отчего они приходили, когда нужно было принимать птенцов вроде нее? Но молчат великие, могучие, когда всех птенцов вырезают подчистую, без права на быстрое возвращение, без права на силу.

Вся сила уходит чужому богу.

Ее любимый йанг не шел путем тысячи смертей, у него был другой путь. Может, если бы хоть кто-то из достигших обратил свой взор на погибающие земли? Может, тогда?

Может, ушедшие в бездну и правда такие равнодушные, великие и страшные, что им и дела нет до народа, откуда они вышли? Может, и Ашк, умри она тысячу раз, станет такой же злой, великой и равнодушной? Может, в том и суть?

Ашк поглядела на свою ученицу, которая теперь всего на пару ступеней отстояла от нее на пути силы. Она не знала ничего о том, чем бы она стала после Eh-Khere-Ja. Но она знала, что именно ей защищать Храм и поселения, лежащие за ним в долинах народа скашей. Теперь в голосе Ашк звучал отзвук непонятной вины, доселе незнакомый ей. Она тронула девчонку за подбородок, подняла лицо тонкими пальцами. В окна пробивался рассвет, и Суишь не знала, почему жрица пришла к ней в такую рань. Зовет на охоту? На тренировку? Провести очередной тайный манящий ритуал?