– Ну допустим, я тоже очень рад тебя видеть, но тем не менее держу себя в руках и не набрасываюсь как бешеный при каждом случае, – насмешливо сказал путеец, поднимаясь с пола и поправляя куртку.

– Я видела там! – задыхаясь проглотила слюну, – старика, в сарае…

– Так, так, видела старика… – закатив многозначительно глаза и состроив явно издевательский вид, пробубнил путеец, задрав указательный палец вверх: – Это никто иной как – дворовой.

– Я не шучу! – крикнула и тут же остановилась в задумчивости, когда уточнила, – дворовой!?

– Да, местный дворовой. Странно что показался, обычно он поскромней себя ведет, – мимоходом, как говорят о чем-то обыкновенном, сообщил путеец, при этом успев снять куртку и сапоги. Протяжно выдохнул и растянулся на кровати. Девушка же, усевшись на стул, только развела руками:

– И что он здесь делает?

– Да-а… Я бы на твоем месте больше интересовался тем, почему я его вижу? А ты вот… – с легким удивлением произнес путеец, перевалившись на бок.

– Опять ты? Это и так понятно. Скажи, зачем он здесь?

Попав в тиски неотвратимости объяснений, где настырные вопрошающие глаза недовольной девушки давили своей неподвижностью, путеец потер лицо ладонями и, поднявшись с неохотой, уселся на стул.

– Видишь ли, в старое время частенько селили путейцев вдоль железных дорог, что в общем не лишено логики. Строили дома, а при доме и хозяйство нередко имелось; коровы, куры и прочие. Для него возводились постройки, с останками которых, я так понимаю, ты уже ознакомилась. А если вдруг есть сад, огород и скотный двор, то при нем есть и дворовой.

– А чем он занимается, зачем он здесь?

– Ну вообще ему положено оберегать растения от вредителей, чистить и расчесывать конскую гриву, при условии, что животное ему нравится, и в принципе ухаживать и поддерживать хозяйство в приличном состоянии, а иногда даже охранять от воров. Но хозяйства давно уж нет, сад и огород сто лет не сажали, а воры на эту усадьбу не зарятся по понятным причинам. Здесь дворовому заняться нечем, и теперь он перекладывает дрова с места на место, сгребает в кучу щепки, а иногда даже делает дудочки из сухих веток волчьей ягоды. Ну, а вообще, насколько я знаю, он добрый и бояться его не нужно.

– Ты ведь сейчас о народных поверьях говоришь? Языческая нечисть, чудеса, леший бродит… русалка. Банники, дворовые… ты об этом? – став нервной, затараторила девушка.

– Само собой имея в виду и общий смысл, но и конкретного дворового в частности, – встав с места и заглянув в нерастопленную печь, пояснил путеец.

– Как это «конкретного дворового», это же бред какой-то? Скажи, а ты сам его когда-нибудь видел? – уже откровенно напряженно спросила она.

– Нет. Никогда.

– А как же ты говоришь?! – вскрикнула девушка.

– А почему бы, собственно, мне так не говорить. Если ты видела его собственными глазами и называешь это бредом, то я – никогда ничего подобного не встречавший могу совершенно спокойно рассуждать о нем как о чем-то существующем, хотя бы просто исходя из поверий, легенд, сказок и, как ты сказала, языческих традиций, и из твоих слов в том числе.

– Теперь мне и правда страшно.

– Если страшно, значит нужно сходить посмотреть.

– Принцип персонажей американских фильмов ужасов, – пялясь в одну точку, пробормотала она и ни с того ни с сего расхохоталась, так же быстро став серьезной.

– Это нервное, – сказал путеец и взялся надевать сапоги.

Он привычным жестом накинул на плечи старую армейскую телогрейку и, призывно кивнув, вышел на улицу. Девушка неторопливо последовала за ним, сминая лицо сомнением, коротко и с надеждой взглянув на безразлично смотрящего вперед кота словно ища поддержки.

Путеец встал на вытоптанном пятачке перед открытыми дверями сарая и сунул руки в карманы брюк, вопросительно посматривая на приближающуюся девушку.

– Он был там, – указывая чуть левее дверей, сказала девушка.

– Понятно. А сейчас его не видно? – спокойно спросил путеец.

– Ты что, издеваешься? – нахмурив брови, тихо сказала она.

– Нет. Я этого не умею. Ну так видно или нет? – глядя внутрь сарая, еще раз спросил он.

Девушка отрицательно покачала головой, блеснув сомнением и оценкой в несколько растерянных глазах.

Путеец кивнул и, прикурив уже заготовленную трубку, осмотрел руины хозяйственных построек слева от сарая, вдруг обернулся и серьезно спросил:

– Какой он?