Жердь раздраженно постучал костлявым пальцем по стриженой голове Котова.

– Чему тебя в школе учили!

– Не помню, - обалдел заключенный.
– Кажется, читать, писать и металлолом сдавать.

– То-то, не помнишь! Все балагуришь, ребеночек.

Сейчас, как никогда, Нурсеитов видел, что "железо пора ковать". Из Саньки можно сделать человека. Но одними беседами его не возьмешь. Нужно что-то существенное.

Случай такой скоро представился. На имя Нурсеитова пришла почтовая карточка, в которой было всего несколько слов, но которые заменили много месяцев упорной работы с преступником.

Еще в тот далекий день, впервые знакомясь с "делом" Саньки, Нурсеитов подумал, что заключенный намеренно умолчал о себе. Натолкнули воспитателей на эту мысль Санькины связи с гражданскими. К нему часто просились на свидание какие-то парни и женщины, они приносили передачи. Для замполита это послужило зацепкой. Он запретил Саньке передачи. Жердь не кричал, не требовал прав, только как-то пристальнее стал следить за воспитателем. Однажды без злобы сказал:

– Нечестно, начальник. Законность нарушаешь.

– Все правильно, Александр Поликарпович, - не без желчи ответил Нурсеитов.
– Я еще родственниками твоими поинтересуюсь.

Жердь заметно растерялся.

Родственники действительно отыскались. В беседе с одним из парней, который пришел на свидание к Саньке, Нурсеитов узнал, что Жердь когда-то оставил жену. Было это давно, и где теперь эта женщина, парень не знал. Воспитатель заполучил ее самый неточный адрес.

Сначала переписка со всевозможными организациями и людьми. Накопилась папка писем, а одного, нужного, не было. И вот только теперь - эта почтовая карточка. Писала мать Санькиного ребенка.

Замполит вызвал осужденного в кабинет.

– Почему о семье молчал?

– Нет семьи.

– Врешь.

– Клянусь!

– У тебя есть жена и сын. Вот письмо.

– Как?! Какой сын?
– Жердь привстал, откинул со лба челку. Губы начали белеть, на приспущенном веке заиграл нервный тик.
– Да... Да... Обожди, начальник! Сын? Есть сын! Должен быть сын!
– закричал он и по давнему воровскому обычаю саданул головой об стену.

После беседы с замполитом Жердь пришел в секцию, тяжело завалился на койку. Хотел уснуть, но до глубокой ночи не сомкнул глаз. Откуда-то, из нетронутых уголков памяти, всплыли самые что ни на есть затерявшиеся воспоминания. Больше всего донимала мысль о девчонке, которую он так долго опутывал и с которой даже немного жил. "А ведь ничего была, - размышлял он теперь.
– Мог бы устроиться, как все. Обзавелся бы коровенкой, огородишком, детьми", - от этой мысли Жердь улыбнулся, представив себя этаким мужичком в сапогах и пропахшей стойлом одежде.

Мысль о детях отпугнула хозяйственные картинки. "А о чем она кричала, когда я уходил?
– продолжал вспоминать Жердь.
– Кажется, о ребенке. Да-а, дела! О сыне ведь она кричала!"

Санька выругался, перевернулся на другой бок. Хотел избавиться от мыслей, но они забивали башку.

На другой день в списке ученической бригады швейников была фамилия Саньки. А через месяц он самостоятельно работал за машинкой.

Трудно привыкал Жердь к работе. Нет-нет, да и вернется к старому. Воспитатель держал его на особом счету. Ни один поступок заключенного не оставался незамеченным. Доверять полностью Саньке пока не было оснований. И только когда случился пожар, Нурсеитов уверился: Санька Жердь ушел в прошлое.

В колонии случайно загорелся барак. Когда Нурсеитов прибежал в зону, пламя охватило крышу. Камышитовые стены, фейерверком рассыпая искры, грозились поджечь производственные мастерские. Люди преграждали путь огню.

Когда открыли ворота пожарной команде, Санька метнулся к горящему зданию. Но тушить уже было нечего. Пришлось спасать другие бараки.

Покачнулись и рассыпались в труху сгоревшие стены. В небо взметнулся огненный столб. Жердь не дрогнул, не отступил. Решительный и суровый, он остался на том месте, где впервые совершил добрый поступок.

Сгорел барак. Сгорели Санькины идеи и часть беспутной нелегкой жизни...

Прошло четыре года. Санька освободился условно-досрочно. Нурсеитов проводил его на вахту, подал паспорт.

– Я тебя проведу к остановке.

– Нет, начальник. Не надо. Я сам. Пешком через весь город...

И он пошел. Первый раз в жизни - к цели, с паспортом, не озираясь по сторонам.

* * *

Несколько слов о дальнейшей судьбе бывшего рецидивиста. Теперь Александр Поликарпович П. работает заведующим цехом одной из швейных мастерских. У него три сына и чуткая, заботливая жена. Бывший осужденный приезжал с ними к Нурсеитову в гости.