— Скажи, а Дамир знает? — задала я, наверное, главный вопрос, на который хотела услышать ответ.

Она закрыла рот, оборвав причитания, подняла голову и вдруг расхохоталась. Куда только делось напускное высокомерие, с которым Лиэсса отдавала приказы Риону? Куда делась горделивая осанка? Куда исчезла спутница действительного мага, и как на ее месте оказалась это ненормальная старуха?Это был неправильный смех, черты ее лица искажались, подергивались, как у умалишенной. Эмоции смешивались и перекрывали друг друга. Боль, злость, отчаяние, радость, предвкушение, отчаяние…

— Ну, конечно, знает, не может не знать, — ответила я сама себе, оглядывая зал трактира и прислушиваясь к пока едва различимому треску пламени, брошенная женщиной свеча не потухла. — Маг, у которого есть апартаменты в Веллистате, снимает трактир? Зачем? Затем, чтобы в этом самом Веллистате не знали, где и чем этот маг занимается. Ты ему отправила послание из Полесца? Отправила в Велиж, а никак не в Козлинки. Ты сообщила, где мы, и что с нами.

Я говорила, а она смеялась, не соглашаясь, но и не отрицая.Странно, но, говоря все это, я ничего не чувствовала. Совсем. Наверное, я не очень хороший человек, даже, скорей всего, плохой. За всю мою недолгую жизнь, меня тянуло лишь к двум мужчинам. Один из них меньше часа назад перерезал мне горло. Второй планировал массовое убийство людей. И я пока затруднялась сказать, что хуже.

— Куда он увел Риона? Ну, говори, — потребовала я, хватая женщину за волосы и заставляя посмотреть в глаза.

— В Веллистат, — хрипло каркнула она.

— Зачем?

— Затем, что для вызова понадобятся жертвы, да не простые, людьми тут уже не отделаться.

— Рион — его ученик!

— Знала бы ты, как Дам жалел, что взялся учить этого недалекого неумеху… Знал бы Дам, что ты обо всем догадаешься — прихватил бы и тебя, рассуждала бы сейчас лежа на алтаре.

Я отпустила ее волосы и вытерла ладонь о штаны, не смогла удержаться. Отвернулась, делая шаг к кладовке…

— Дура! — Лиэсса схватила меня за ногу. — Дура, вириец убьет тебя! У него нет выбора! Твой единственный шанс — Дамир!

— Шанс на что?

— На жизнь! Помоги ему, а потом…

— Что? — мне и в самом деле было интересно, в зале трактира все сильнее и сильнее пахло горелым. — Будем жить среди мертвецов веселой семьей на троих, как кочевники за Тесешем?

— Это лучше, чем смерть, — Лиэсса вдруг стала цепляться за меня, как нищенка у часовни Эола в попытке выклянчить медный черень. — У нас будет сила! Мы уедем отсюда, туда, где никто не будет знать… Мы заставим с нами считаться…

— Так ты мою силу делишь? — я отцепила ее руки от своей ветхой, истрепавшейся по краям одежды.— Тогда ответь на один вопрос. Сколько мне понадобится времени, чтобы убедить Дамира в том, что сила, поделенная на двоих, это гораздо больше, чем поделенная на троих? Зачем нам целитель, у которого резерв с наперсток?

— Ах, ты! — женщина просто задохнулась, ее умоляющие еще секунду назад руки, вдруг скрючились. Она схватила меня за руку, впиваясь ногтями в ладонь, и дернула на себя. — Сегодня ты сдохнешь, а я буду смеяться. Запомни это, последним, что ты услышишь в этом мире, будет мой смех…

На соседней лавке появились маленькие язычки пламени.

— Нет, — сказала я, — не будет. — И выпустила когти.

Не те человеческие обломки, которыми царапала меня Лиэсса. А свои призрачные когти, что появились у меня вместе с хвостом. Они вспороли ее кожу, словно наполненный вином бурдюк. Потекла кровь. Женщина завизжала, силясь убрать руку, дергая и дергая кистью, но вместо того, чтобы освободиться, только еще сильнее насаживаясь. Волосы упали, закрывая кривящееся от боли лицо. Без труда удерживая ее одной рукой, второй я дернула за серебряную цепочку, вытаскивая на свет украшение. И даже почти не удивилась, увидев на конце черную капельку маскировочного амулета. Точно такого же, как у меня.

— А Тамит знает, у кого еще есть подобный артефакт? — спросила я, но женщина продолжала дергаться, не слушая и не видя ничего вокруг. — Знает, что Дамир раздает их направо и налево? — Я сжала черный камешек в кулаке и ощутила слабую едва уловимую пульсацию. В нем еще была сила. Голод дал о себе знать, неприятным сосущим чувством, словно в животе, вместо внутренностей находился водоворот. — Чем люди отличаются от вещей? — спросила я в пустоту. И сама себе ответила: — Ничем. Те же сосуды, только говорящие.

Камешек в моей ладони нагрелся, отдавая тепло, а вместе с ним и силу.Женщина замерла, тоненько подвывая, ее рука все еще была насажена на мои когти. Ее волосы вдруг посветлели, и в них появилось золото, они стали цвета рыжего закатного неба. Лицо помолодело…

— Сколько же у тебя имен? — прошептала я, глядя в зеленые глаза, что сменили черные, глядя в еще одно знакомое лицо, — Лиэсса. Или лучше Лиска? А может, Аська-хитруха?

Иногда мы не властны над своими эмоциями и над их проявлениями. Люди пугаются громкого крика, девки визжат, увидев мышь, кузнец выражается на великом и могучем тарийском, попав молотом по пальцу. Иногда что-то происходит помимо нашей воли. Так и сейчас я называла имена, а маски одна за другой проступали на ее лице и тут же исчезали, как сброшенные второпях вуали. Лиэсса, Лиска, Мира… А скольких я не знала, скольких не могла назвать и увидеть? Каждая из личин исчезала, забирая с собой какую-нибудь черточку ее лица: разлет бровей, цвет глаз, горбинка носа, пухлые губы, румянец…