Шрифт:
Я слушала отшельника вполуха, сквозь подступающий сон. Вот и вправду бы завтра телега пришла, тогда часть пути можно проваляться, глядя в синее небо, а не трястись верхом. И тут я снова вспомнила о заклинании и… И ничего. Смирт о нем не знал, или не хотел говорить. Хотя, возможно, он знает, как выйти из-под власти чужих чар.
Последнее, что я запомнила, засыпая, это как лежащий неподалеку стрелок вертит в руках осколок белого мрамора. Все-таки взял на память.
— Пожалуйста... Во имя Эола прошу, — проскулил кто-то, вырывая из яркого беспокойного сна, в котором я бесконечно пробиралась сквозь лесные заросли. Сев, на плаще, я потерла глаза, стараясь что-то рассмотреть в окружающей тьме.
— Ви… Торн, — не сразу вспомнила я новое имя вирийца, — что случилось?
Никто не ответил. Я поднялась, сквозь черную пелену стали проступать очертания предметов, неровные стены, погасший очаг.
— Во имя Эола, во имя Эола, во имя Эола… — исступленно бормотал голос.
Я развернулась, глаза уже привыкли к темноте, но увиденное едва не заставило меня снова зажмуриться. Совсем как в детстве, когда долго смотришь на солнце, а потом пытаешься избавиться от цветных пятен в глазах.
На ворохе тряпья стоял коленопреклоненный смирт и монотонно повторял одну и ту же фразу. Но видимо, бог сегодня был глух к взываниям своего служителя. Отшельник отвесил земной поклон, и я увидела сидевшего у стены напротив Вита. Вириец с не меньшим интересом наблюдал за ночной молитвой.
— Давно он так развлекается? — шепотом спросила я.
— Не очень, — едва слышно ответил мужчина. — Но дело не в нем. Прислушайся, — Вит одним молниеносным движением поймал в очередной раз приложившегося лбом к земле Теира и зажал рот, заставив отшельника замереть в странной позе.Тишина. Завернувшись в плащ, посапывал у очага Михей. Шумно дышал, выглядывая в одну из щелей Рион, сжатые кулаки пальцы парня белели в темноте, словно он готовился в рукопашной. Или злился. Или боялся…
Подул, загудев досками, ветер, зашелестела листва, и на грани слышимости я уловила тоненький издевательский смех. Так смеется ребенок, таская кошку за хвост. Злой и уверенный в своей безнаказанности ребенок. Жестоко с ноткой превосходства. Представить бродящее ночью по брошенному скиту веселое дитятко упорно не получалось, а потому…
— Игоша [35] ? — предположила я.
До этого видеть то, во что превращались души убитых детей, мне не доводилось. Как-то не так я планировала восполнить пробелы в данном бабкой образовании.Смех сменился резким отрывистым тявканьем и визгом, от которого у меня зачесались пятки.
— Скорей всего, — кивнул Вит, — А где уродец, там и другие притворы, и кардуши [36] , и злыдни [37] , и еще боги знают, кто.
35
Игоша— нежить, по поверьям переродившаяся душа умершего ребенка, «нехорошо умершего», как гласила молва
36
Кардуши— нечистые души.
37
Злыдни— нечисть, один из видов нечистых животных. «Нечистость» животного определяется по наличию у того магической способности, например, чуять магов, приносить несчастья, видеть невидимое, ходить по тропам между мирами и т.
— Лошадей задерут, — простонал чаровник, и, словно отвечая ему, послышалось тонкое конское ржание.
— Лошади на заднем дворе, так что, первыми задерут нас, — успокоил его чернокнижник, — а потом — да, задерут и их. Мясо есть мясо.
— Если затаимся, может им и лошадей хватит? — только что сокрушавшийся о судьбе животных Рион, посмотрел на Теира. — Насытятся и уйдут.
Отшельник дернулся, вытаращил глаза и сделал попытку вывернуться из захвата чернокнижника.
— Завоешь, шею сверну, — шепнул тот и отпустил.
— Не уйдут. Там капище. Нечистое святилище! Он унес его часть, — отшельник ткнул пальцем в спящего стрелка.
Я едва не выругалась вслух. Капище — это не просто плохо, это почти верная смерть.
— Теперь как собаки по следу пойдут… все равно найдут… Придут… Убьют, придут, убьют, найдут… — смирт снова впал в оцепенение и начал повторяться.
— Выкиньте эту гадость, и дело с концом, — предложил чаровник.
— Можно, но нам это не поможет, — разочаровала я парня.
— Ты-то откуда знаешь?
Бормотание отшельника снова свелось к упоминанию Эола и земным поклонам в сторону вирийца, я подняла глаза, прямо над парнем висела картинка с божественным ликом. Эол на ней выглядел хмурым и недовольным, а может, мне просто показалось в полумраке.
— Знаю, — не стала вдаваться в подробности я,— Эти твари, как гончие, для них главное — запах. Всех, кто касался камня, убьют. Ну и остальных за компанию. Выбрасывать надо вместе со стрелком.
— И со мной, я его тоже трогал, — Вит поморщился.