— Я не хочу, чтобы ты снова сбежала.

— Я никогда не сбегала.

— Да, во-первых, из дома этих уродов.

— Я не сбежала. Я ушла. И если я захочу повторить ещё раз, то сделаю вновь.

— Даже не думай.

— Ты угрожаешь мне?

— Я просто хочу, чтобы ты что-нибудь съела, пару минут отдохнула и выслушала меня. Идём, Шерри уже приготовила горячий кофе и отличный яблочный пирог.

Несмотря на всё, Пенни испытывала голод и не могла противиться этому предложению. Через пять минут они уже сидели за столом, расположенным рядом с витриной, на которой, золотым маркером, кто-то нарисовал кота с длинными усами и мурлыкающей улыбкой.

Пенни поглощала пирог и пила кофе, словно завтра никогда не наступит.

— Сколько ты ешь? Похоже, что ты голодаешь уже месяц. Будешь ещё кофе?

— Нет, достаточно.

— Теперь ты не такая идиотка как раньше?

— Я никогда не была идиоткой!

— Раньше да, когда ты сбежала. Ты удосужишься выслушать меня?

— Нет.

Неожиданно, Маркус протянул руку через стол и взял её за руку. Пенни отдёрнула её назад, словно получила удар от электрического тока. Он фыркнул, а затем сказал:

— Я не трахался с Ребеккой.

— Знаешь, как мне насрать на то, что ты сделал! — воскликнула она. Однако, непосредственно в следующий момент вспыхнула мысль, что она в состоянии вспомнить о своих правах в их договоре и поэтому выпалила: — Знаешь, что я тебе скажу? Напротив, мне не насрать, да ещё как! Мы договорились на деньги! Поэтому ты должен осознавать всё то, что ты делал за время, пока работал на меня!

— Пенни, не перегибай палку. Я ни от кого не зависим. Однако Ребекку я не трахал. Довольна?

— Можно не трахать, но сделать многими другими способами, — расстроено фыркнула она, глядя в окно.

— Ничего не произошло.

— Ничего? И тогда зачем ты ходил с ней в погреб?

— Потому что я понял, чего она от меня хочет. Мне было интересно увидеть, как далеко она готова зайти, а затем послать её на хер.

— И…

— И я послал её на хер.

— Ты говоришь... правду?

— Почему ты удивляешься? Она космический унитаз и сука, каких мало.

— Ты находишь, что... она уродина?

— Я считаю, что она гнилая и уже начинает плесневеть снаружи.

— Но как ты узнал, что... что тебе не понравиться? И если потом, пока находился там…

— Ничего не произошло. Пока я там находился, то думал лишь о том, что этот чёртов подвал воняет сыростью.

— Ты определённо ненормальный, Маркус.

— Я не трахаю всё, что имеет отверстие. Минимальный выбор делаю даже я.

— Она меня сейчас возненавидит ещё больше, чем раньше.

— Тебя это волнует?

— Ни капли. Угостишь меня ещё одним кусочком пирога?

— Всё равно ты платишь.

— Я поняла, мне придёт отдельный счёт за расходы.

— Что-то в этом роде.

— Какой же ты кретин. Я никогда не встречала кого-то, более привязанного к деньгам.

Он кивнул Шерри, и та принесла другой кусок пирога. Пенни заметила, что он смотрел и улыбался ей как любящий сын. Когда они вновь остались одни, то спросила его:

— Кто она? Откуда ты её знаешь?

Несколько секунд Маркус помолчал, и Пенни подумала, что спросила что-то не то, а это молчание означает «занимайся своими делами». Вместо этого, просто чудо, но он ей ответил.

— В детстве я называл её тётей, даже если она не моя тётя в действительности.

— В детстве? — удивлено воскликнула она. — Значит, ты уже кого-то знал в этом городе?

— Да. Я остановился здесь ещё и по причине – узнать как она. Ничего особенного.

— Напротив, я считаю, что это фантастика. Иметь кого-то, кто напоминает нам о детстве. Если бы не моя бабушка, то я тоже была бы без семьи.

— Я, наоборот, предпочитаю забыть своё детство. Но её обожаю по-прежнему. Это была не её вина.

— Её вина?

— Ты закончила набивать брюхо?

— Да.

— Дождь перестал. Попробуем добраться до дома. Мы недалеко.

Незадолго перед выходом на улицу, добрая Шерри подошла к Пенелопе и обняла её.

— Спасибо, — сказала она и Пенни вышла с сомнением, что, по какой-то тайной причине, её разыгрывают.

«Почему я чувствую себя так хорошо рядом с ним?»

Она спрашивала себя десятки раз, пока они шли вместе в темноте, густой, словно патока.