Затем скользнул к бёдрам. Он поцеловал и там, зафиксировав её ноги. Пенни ненадолго потеряла чувство реальности, места, времени. С взглядом, зафиксированным на окне в крыше, мокром от лёгкого и тихого дождя, и на самом деле ничего не видя, потому что её глаза наполнились крошечными искрами удовольствия и счастья. Она наслаждалась этим ненасытным прикосновением к центру её тела, которым угощала как полной чашей. Ничто её не волновало, и если бы она могла, то, осталась так на всю оставшуюся жизнь. Однако, немного погодя, Маркус оторвался от неё. Он поднялся на ноги и посмотрел на неё глазами голодного хищника. Замер рядом с кроватью, в полумраке. Наконец он испустил вздох, который был почти как хрип и снял штаны. На мгновение Пенни затрясло, как это случилось в переулке. Но страх того что он будет внутри, был меньше чем нужда и желание чувствовать его внутри.

Маркус достал из ящика презерватив. Быстро открыл зубами. Собрался раскатать, но Пенни остановила его.

— Могу это сделать я? — спросила она.

«В какой части меня пряталась эта бесстыдная тварь? Из какого романа, фильма или сериала я научилась такой наглости?!»

Он кивнул, и она увидела, что его горло дернулось при глотании, как будто смотрел на происходящее и видел что-то новое и таинственное, хотя, должно быть делал в миллионный раз. Пенни попыталась сдержать дрожь своих неуклюжих рук. Попыталась не показаться глупой, той, что никогда не делала такого. Никогда этого не делала, и поэтому чувствовала себя немного глупо, но справилась лучше, чем ожидалось.

Затем они вновь легли. Маркус поцеловал её снова, целовал так хорошо, что она могла бы испытать оргазм только от его языка, переплетающегося с её собственным. Затем стиснул бедра, подняв немного, и вошёл в её тело.

Спустя мгновение, удовольствие исчезло, уступив место острой боли. Это было, как если бы кожу ранили лезвием раскалённого металла. Она имела полное право закричать: «Остановись, подожди, двигайся медленно, я сделана из стекла».

Однако не сказала. Вырвался только небольшой крик, который мог быть ошибочно принят за звук удовольствия, и сдерживала слёзы.

Маркус начал двигаться с порывом мужчины, кто не лишает девственности. Путешествовал внутри неё, вперёд и назад, как неумолимый таран, и в то же время целовал, лизал горло, сжимал грудь, сжимал бёдра, заставляя её выгибаться. Пенни держала глаза открытыми, чтобы видеть его – его руки, грудь, живот, словно прилипший к её, его живой ключ, открывающий её в первый раз в жизни.

В какое-то мгновение он прошептал:

— Я кончаю.

И Пенни ответила ему:

— Да.

Взволнованная, словно он преподносил ей удивительный дар, она почувствовала, как он вошёл глубже. Пенни показалось, что он постучал в дверь её рёбер, после чего ритм стал ещё более возбуждённым. Его голос был рычанием, язык был копьём и, наконец, он взорвался внутри, как звезда.

Маркус упал на неё, хрипло дыша, как спортсмен, который пересекает финишную черту. Пенни затаила жизненно необходимое желание сказать: « Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».

Они немного так полежали, слившись в клубок из кожи и пота. До тех пор, пока Маркус не перевернулся на бок и лёг рядом.

Пенни спросила себя: «Я должна уйти немедленно или могу подождать? Могу сказать спасибо или покажусь идиоткой? Сколько у него займёт времени, чтобы забыть меня?»

Что-то произошло прерывающее это хрупкое очарование. Маркус сел на кровати. Собрался снять презерватив и его, по-прежнему затуманенный взгляд, превратился в маску беспокойства.

— Пенни!

Она тоже вскочила и не сразу поняла, смысла этого ужаса, отражённого между его бровей и губ.

— Что…

Потом дошло.

Презерватив был в крови, а между её приоткрытых ног увеличивалось пятно малинового цвета. С кожи капало и окрашивало покрывало на кровати. Не было возможности сохранить тайну, потому что пятно выглядело обильным.

— Пенни! — ещё раз воскликнул Маркус. — Скажи мне, что это не то, о чём я думаю.

Она пожала хрупкими плечами.

— Мне кажется это то, что ты думаешь.

Маркус закрыл ладонями лицо, и начал дышать рывками, находясь в шоке без всякого притворства.

— Ты злишься, потому что я испачкала покрывало? — спросила Пенни, заставив себя улыбнуться. — Я заплачу за прачечную.

— Ты что, думаешь – меня волнует покрывало? — выпалил он, вставая на ноги.

— Если это не проблема для меня, то не должно быть проблемой и для тебя. Я же не умерла. Произошло естественное событие.

Маркус начал ходить по комнате, как разозлившийся и посаженный на цепь лев. Пенни оделась в мгновение ока, оставаясь без нижнего белья. Закрывая свою рану, она надеясь, что больше ничего не видя, Маркус перестанет её за это ненавидеть.

Вдруг он остановился, а она очарованно за ним наблюдала и думала о том, что произошло, о его теле, погружённом в её собственное, о них двоих, как вначале были каждый по себе и потом казались одним целым, и поэтому сразу не услышала вопрос. Она услышала только тогда, когда он повторил во второй раз.

— Я сделал тебе больно? — спросил он хриплым шёпотом.

— Немного. Честно.

Маркус начал рыться в поисках сигарет. Он бродил по дому, голый и красивый, а его руки дрожали от бешенства. Закурил одну, после трёх холостых щелчков зажигалки и вдохнул дым одной длинной затяжкой.