Подействовало!

Киса, потыкавшись носом, с жадностью облизывает палец! Есть! И ещё разик… А теперь на палец просто тонкой струйкой…

Щас.

Боль в плече стала причиной того, что струйка вышла не очень-то уж и тоненькой.

Но понемногу приноравливаюсь, и уже второго котенка удается покормить, не искупав того в молоке.

Обтерев мокрую шерсть, запихиваю котят назад в сумку. И начинаю готовить спальное место.

У меня ещё с прошлой жизни (эх, где она сейчас…) остался самодельный "спальный мешок", собственноручно сшитый из овечьих шкур. Громоздко - но, так я его и не в рюкзаке собирался таскать!

Зато - вполне антуражно!

Это, кстати, и в здешних условиях вполне покатило, разве что Ларс удивился столь сложной конструкции. По нему, так проще шкурами накрыться…

Всё, готово ложе. Теперь снимаю доспех…

Мать-мать-мать… больно же!

Но - снял.

Забираюсь внутрь, положив рядом кинжал-леворучник. А меч пристраиваю под боком снаружи - пихать его в спальник не очень-то и удобно.

Писк… котята заворочались в сумке.

Ну да… к ночи ощутимо похолодало. Да и тряпки у них там уже… того, выбрасывать пора.

Ну, делать нечего… как это там перефразировали известную пословицу?

"Назвался? Полезай!"

Подтаскиваю сумку к себе и поочерёдно переправляю слепышей внутрь спального мешка. Места тут много (я его вообще-то с дальним прицелом шил - чтобы второй человек помещался… помещалась…), так что этой парочке тут вообще будет раздолье.

Да фиг там… раздолье. Они тотчас же прижались к моему боку, устроившись между телом и рукой - да так и замерли.

Спал я… ну, словом, не очень хорошо. Всё тело продолжало болеть, плечо - так вообще полночи стреляло и тянуло. Да и лошади что-то вокруг повозки топали. Более-менее удалось задрыхнуть лишь под утро. Словно в омут провалился.

А вот, когда глаза открыл, так и вставать не хотелось совершенно - такое вдруг умиротворение наступило!

Тепло… спальник из шкур, это очень даже уютно и удобно. Не синтетика. Да, тяжелый, но, если его правильно сшить - то и дышит и всё такое прочее.

Некоторое время я лежу, не открывая глаз - неохота вставать. Как подумаю про больное плечо…

Открываю глаза… и прямо напротив себя вижу парочку эдаких черных бусинок.

Котёнок.

Примостился у меня на груди и смотрит. Он легкий и почти неощутимый - спальник чувствуется куда сильнее.

– Ну, привет!
– говорю я ему.
– Ты кто?

Молчит, только носом тихонечко посапывает. Да и смотрит… не совсем ещё осмысленно. Видать, глазки только что и открылись.

А где второй?

Он отыскался слева, спит, прижавшись к боку.

Беру его в руки - и тот медленно приоткрывает мутноватые глазёнки. Но - не пищит, только головою ворочает.

Ну, насколько я в курсе, основная мысль любого кота поутру - это пожрать.

Выбираюсь из мешка, зверёныши недовольно пищат - печка ушла!

Пересаживаю их в сумку, куда запихиваю те же самые тряпки, в которые они зарывались ранее. Тряпьё лежало под спальником и поэтому несколько нагрелось - котятам там будет более-менее тепло. И лезу за молоком. После того, как оба зверёныша приговорили почти пол-литра молока, тряпки, разумеется, пришлось выбросить - мокрые… Ничего, подобное добро у меня ещё имеется.

Плечо по-прежнему болит, но уже немного меньше.

Снова процедура надевания доспехов. Несколько раз матерюсь в голос - постаралась вчерашняя киса!

Теперь - лошади. Отловить, запрячь… Да и самому пожрать не мешало бы.

Словом, в путь удалось тронуться только через час с приличным гаком. Если бы ещё все тело не болело - быстрее бы управился.

Но - едем…

Погода, прямо сказать - не радует. Дождь, слякоть, ещё и тело всё ломит…

Так что на место я приезжаю уже достаточно поздно, но хоть не совсем в темноте - и это радует.

Увидев меня, Ривас Пир откладывает в сторону молот и окликает мальчишку, который стоит у мехов.

– Йовер! А ну - дуй к старосте! Гость у нас!

А у него тут тепло! Придвигаюсь поближе к очагу и протягиваю к огню задубевшие руки.

– Кто это так тебя?
– замечает кузнец подранную одежку.

– Да… налетел тут один… зверь неведомый… В повозке лежит… Там, кстати, и для вас кой-чего полезное есть, глянь!

Мастер заинтересованно приподнимает бровь, вытирает руки какой-то тряпкой и, накинув плащ, выходит под холодный дождь.

Не успеваю я перевести дух, как он возвращается.