— Лорды и леди, — громко сказал король, — мы с лордом Валаненом обсудили наши дела, и пришли к выводу, что между нами больше нет недоразумений. Можете поздравить нас с этой хорошей новостью.

Король дал понять, что он Валантену Айду доверяет. Это был знаменательный жест со стороны короля, потому что, вообще говоря, доверять «невзирая на…» для королей — непозволительная роскошь.

А весь зал, конечно, склонился в низком церемонном поклоне, потому что, когда король предлагает его поздравить, его надо поздравить.

После надлорд-тайник подошел к его величеству, а Овертина добралась до Валантена и взяла его под руку, решительно оттерев от остальных. И не могла избавиться от ощущения, что рядом с этим незнакомцем чувствует себя странно, совсем не понимает, чего от него ждать.

— Вы не знаете много интересного, — сообщила она ему, — вон тот лорд рядом с королем — просто кладезь новостей… Но как же вы с королем всех замучили, во имя Пламени! О чем вы беседовали так долго?

— Ну, последний час мы просто играли в шахматы, — улыбнулся незнакомец, — только, Овертина, не убивайте меня вон тем подсвечником…

В монастырях просыпаются рано, но к лекарскому дому это не относится. Тут больные, для них другие правила. Больные, да, в Кувшинках всегда есть, но чтобы роженицы — это редко. Не каждый год. Хоть и бывает, что сестер из Кувшинок зовут в ближние деревни на трудные роды. Но в повивальном деле больше сведущи лекарки из некоторых других Обителей, и какая деревня не имеет своей повитухи?

А тут не кто-нибудь, а леди из семьи Айдов. Нагрянула как снег на голову, и вздумала рожать. А перед этим чуть не убила другую знатную леди. Но вначале другая леди чуть не убила ее. Что делается в мире!

И ведь не спрячешься от такого, в какую дыру ни забейся — всюду настигнет…

Сестра Фания покачала корзину, в которой мирно спал младенец. Вот уж кому пока ни до чего нет дела!

Нескоро еще он узнает, какие страсти кипели вокруг его рождения.

— Там пришла кормилица из деревни, — в комнату заглянула другая монахиня, — леди Фан сказать, или матери Рамуане? Раз уж сама леди Айд не очнется никак.

— Леди Фан, конечно, — вздохнула сестра Фания, — она должна разрешить. Найди ее, она пошла к сестре-кастелянше.

Однако монахиня не кинулась бежать за леди Фан, вместо этого подошла посмотреть на ребенка.

— Ишь, какой, — сказала она, — будущий герцог, подумать только. Это же пушки теперь должны палить в Нивере? Девять раз? Он точно хоть герцогский наследник?

— Да уж постреляют, — согласилась лекарка, — порох наверняка давно приготовили. Услышим пушки — значит, точно.

— А леди роженица там как?

— Так же, — вздохнула сестра Фания.

— Надо же, знатная леди, а родила так, что и кошки позавидуют. И это первые-то роды. Другие по целому дню мучаются, и это еще ничего! А по два-три дня не хотите? Вот моя сестра… Послушай, а может, на нее заклятье какое перешло? Как это так, спит-спит и проснуться не может? Родила, и спит, так не бывает.

Говорят, она там, у храма, заклятье снимала? Может, за колдуном в Нивер или в Гарратен послать, пока не поздно? Что матушка Рамуана говорит?

— Говорит, чтобы ты делом занялась и мне под руку глупости не говорила, — отмахнулась лекарка. — Спит она просто! Намаялась. То было столько беспокойства, и вдруг разом кончилось все. Вот и подействовало на нее! Да еще и вдовой стала. От такого и правда уснешь, чтобы ничего не видеть! Очнется.

— Как думаешь, станет по нему убиваться? Чудовище ведь. У такой молодой да красивой все еще будет.

— Видала я и чудовищ, по которым жены плакать не станут. Хоть они вполне себе красавцами были. Ты иди, иди за леди Фан, она у кастелянши, — сестра Фания подхватила корзину с младенцем и пошла к роженице, обойдя при этом разговорчивую сестру.

Рядом с ребенком мать может и проснуться. А если нет… что ж, пусть поспит еще. О малыше есть кому позаботиться.

Тьяна уже открыла глаза, и ее взгляд, еще туманный, уперся в кованую решетку на окне. И непонятно было, откуда решетка. Что это за место?!

Она приподнялась и огляделась.

Такая маленькая комната, сероватое белье на постели. Голые серые стены. Стол и единственный табурет. И эта решетка. Однако дверь прикрыта неплотно, то есть, можно выйти. И… ребенка, который ни на минуту не давал ей забыть о себе последние месяцы, тоже, определенно, нет. Тьяна даже провела рукой по животу, чтобы убедиться, что его действительно нет.

Она есть, а ребенка нет!

Разум тем временем прояснился, она все вспомнила. Ожидание кареты, графиня Каридан, толстое кривое дерево, от которого летят щепы, длинный кожаный футляр а руках отца Дорина.