В других шкафчиках были еще реликвии: чаша для причащения, требник и трубка-бент. Были и еще фотографии: улыбчивый мальчик вырос в сурового мужчину с острыми скулами. Тексты с панелей рассказывали, как швейцарский пастух стал проповедником Евангелия в Тибете – но эта часть истории могла подождать. Пришло время последовать за Морисом Торне на Гран-Сен-Бернар.

Снаружи валил снег и порывисто дул ветер. Я стоял в церковных воротах, решая, куда повернуть. Слева была дорога на перевал, справа – автобусная остановка к тоннелю. Два часа – и буду гулять по итальянским холмам…

Я посмотрел на юг. Там, вдалеке, тучи разошлись, и на гребне сиял яркий снег. Я подтянул лямки рюкзака и зашагал навстречу небу.

Я поднимался все выше. Погода наладилась, лес измельчал, и наконец на склонах остались лишь несколько деревьев, торчавших, точно занозы на бледной коже. Все казалось ослепительно чистым, до рези в глазах. 1346 метров – Лидд, одинокая деревушка. 1632 метра. Бур-Сен-Пьер, каменные дома. Почти два километра. Бур-Сен-Бернар, пустой ресторан. Дорога кончилась. Частью она зарывалась в тоннель, частью – под снежный холм высотой в несколько этажей. За белым курганом тянулось ущелье с отвесными склонами и названием из дешевых триллеров – Долина смерти. Последний рывок к перевалу Гран-Сен-Бернар.

У входа в тоннель на расчищенном от снега участке припарковалось несколько машин. Рядом с ними надевала лыжи пара в серебристых куртках, Алекс и Франсуаза.

– На перевал? – спросил я.

Алекс кивнул.

– А сколько до него?

– Два часа. Там все нормально. – Он указал наверх, на снежный скат, туда, где кончалась дорога. Пластмассовые треугольные флажки, выставленные через каждые тридцать метров, обозначали путь для лыжников. – Идешь по флажкам, и так до самой вершины!

Я смотрел, как пара заскользила к скату.

– Догоняй! – крикнула Франсуаза.

На вершинах виднелись длинные перистые облака, но день был ясным. Два часа? Конечно, я пойду! Я смазал лицо вазелином, съел мятную плитку «Kendal», нацепил снегоступы брата Жан-Мишеля и двинулся к скату.

Флажки скрывались за поворотом и тянулись вверх по Долине смерти. Между ними, в снегу, виднелись рытвины – и новые колеи Алекса и Франсуазы, и заледеневшие, оставленные теми, кто катался здесь прежде. В снегоступах я шел медленно и неуклюже, и каждые десять минут приходилось останавливаться и переводить дух. К первой остановке легкие сдавило болью. Еще сводило ноги. Ко второй лед намертво сковал горлышко бутылки с водой. Но я обретал все новую решимость – и пребывал в веселой уверенности, что переход вот-вот подойдет к концу.

Спустя полчаса я поравнялся с лыжниками. Алекса прихватили колики, а у Франсуазы разладились крепления. Оба сидели на снегу и моргали, как будто только что проснулись. Я предложил помочь, но Алекс мотнул головой.

Вершины гор затянуло облаками. Я спросил, безопасно ли идти дальше, и Франсуаза стиснула мою руку своей серебристой перчаткой.

– Теперь ты ведешь, – сказала она. – Обещай, что мы не заблудимся.

Я пошел дальше. Пластиковые флажки выровнялись и снова пошли на подъем. По правую руку поднимались изодранные стены Коль де Шево, Ущелья всадников, по левую – широкое подножие Бек Нуар – Черной глотки. Несколько раз я оглядывался, но лыжники так и не сошли с места, и вскоре я их уже не видел. Я вообще уже мало что видел: ветер нагнал в долину тучи – серые, пепельные, черные; временами их пронзала яркая синева. Вверху творилось то же самое. Четкая линия хребта рассыпалась на осколки.

Я побежал к очередному флажку прямо по сугробам. Снег сходил с гор, в небе витала пурга. Я резко вдохнул, снежинки забили горло, и сквозь свои хрипы я услышал многоголосый шум, как будто в одно мгновение затрепетали тысячи крыльев, потом небо потемнело, и начался буран.

Я добрался до флажка. Но пути больше не было: его словно стерли. Я обернулся. Пройденная дорога тоже скрылась. Путь, гряда, Долина смерти – весь мир затуманила белая круговерть.

Снег заметал последние остатки моих следов. Я устало опустился на корточки. Что мне делать? Что мне теперь делать? Подмывало расхохотаться в голос над своей наивностью. Господи, ну с какой же отвагой я пер навстречу катастрофе! Но я не засмеялся. Я скорчился, обхватил себя руками и тяжело задышал, не веря тому, что творится вокруг.

Альпы. Перевал Гран-Сен-Бернар

Перевал Гран-Сен-Бернар всегда был самой опасной частью Дороги франков. Да, в IX веке в Бур-Сен-Пьере возвели монастырь, но паломники все равно умирали на последнем рубеже, и очень часто. В 959 году здесь бесследно пропал Эльфсиге, архиепископ Кентерберийский. Потерялся в буре? Упал и разбился? Убили разбойники? Кто знает? В X столетии в Пеннинских Альпах устроила логово банда кочующих сарацин. Они приплыли из Кордовы, исламского халифата в Испании, захватили Фраксинет – это неподалеку от нынешнего Сен-Тропе, – и ринулись в горы на охоту за сокровищами, разграбив аббатство Сен-Морис и монастырь в Бур-Сен-Пьере.

В 972 году в плен к пиратам попал Майоль, аббат Клюнийский, переходивший Альпы на обратном пути из Рима. За главного христианского монаха бандиты требовали тысячу серебряных монет. Аббатство Клюни выплатило эту сумму – но и настояло на том, чтобы граф Прованса зачистил Фраксинет от злодеев. Не прошло и нескольких недель, как пиратский порт взяли в осаду, и к концу года альпийскую Тортугу смели с лица земли.