— Вот бы ты была моей прабабушкой, — пробормотал Дорин и приготовился к следующему удару. Он должен быть осторожен, Тринадцать выглядят так же, как Желтоногие снизу.

Но Тринадцать не нуждались ни в его осторожности, ни в его помощи.

Они врезались в ряды Желтоногих, разбивая их на части, разбрасывая их.

Желтоногие, возможно, и имели преимущество внезапности, но Тринадцать были мастерами войны.

Крошанки падали с неба, когда они были поражены жестокими шипастыми хвостами. Некоторые даже не кувыркались, столкнувшись лицом к лицу с огромными пастями, и больше не появлялись.

—Убирайтесь отсюда! — крик Маноны перешел все границы. — Образуйте линии низко над землей!

Не приказ Тринадцати, а Крошанкам.

Гленнис крикнула, какая-то магия, без сомнения, усилила ее голос.

— Следуйте ее приказу!

Так просто, Крошанки спустились, образуя твердый блок в воздухе над палатками.

Они наблюдали, как Абрахос разорвал горло самца вдвое больше его, и Манона выстрелила стрелой в лицо всадницы. Наблюдали, как зеленоглазые близняшки-демоны окружили трех виверн между ними и отправили их врезаться о склоны гор. Наблюдали, как синяя самка Астерины вырвала всадницу из седла, а затем вырвала часть позвоночника из виверны под ней.

Каждая из Тринадцати отмечала цель ударом через собравшихся атакующих.

У Желтоногих не было такой организованности.

Часовые Желтоногих, которые пытались прорваться сквозь Тринадцать и напасть на Крошанок ниже, налетели на стену стрел, встречающую их.

Виверны могли выжить, но не всадницы.

И с помощью нескольких осторожных маневров, безмозглые звери оказались с перерезанными горлами, кровь была повсюду, когда они врезались в близлежащие вершины.

Жалость смешалась со страхом и яростью в сердце.

Сколько бы этих зверей были, как Аброхас, если бы у них были хорошие всадницы, которые их любили?

Было удивительно трудно выпустить его магию на виверну, которая сумела проплыть над головой, нацелившись прямо на Гленнис, с еще одной виверной на хвосте.

Он сделал это легкой смертью, сломав шею зверя взрывом своей силы, который оставил его задыхающимся.

Он взмахнул своей магией в сторону второй атакующей виверны, предложив ей тот же быстрый конец, но не увидел третьей и четвертой, которые теперь врезались в лагерь, разрушая палатки и щелкая челюстями на чем-либо на своем пути. Крошанки падали, крича.

Но потом Манона оказалась там, Аброхас летел тяжело и быстро, и она отрубила голову ближайшей всаднице. Страж Желтоногих все еще носила выражение шока на ее лице, когда ее голова отлетела.

Магия Дорина исчезла.

Отрубленная голова ударилась о землю рядом с ним и покатилась.

Мелькнула комната, красный мрамор, запятнанный кровью, стук головы о камень, единственный звук за пределами его крика.

«Я не должна была любить тебя».

Голова Желтоногой остановилась возле его ботинок, голубая кровь хлынула на снег и грязь.

Он не слышал, ему было все равно, что четвертая виверна полетела к нему.

Манона проревела его имя, и стрелы Крошанок атаковали.

Глаза Желтоногой не видели никого и ничего.

Зияющая пасть открылась перед ним, широко раскрыв челюсти.

Манона снова выкрикнула его имя, но он не мог пошевелиться.

Виверна наклонилась вниз, и тьма широко распахнулась перед ним, когда челюсти сомкнулись вокруг него.

И тогда Дорин позволил своей магии освободиться от оков.

Одно сердцебиение, виверна проглотила его целиком, ее прогорклое дыхание испачкало воздух.

В следующий момент зверь лежал на земле, он лежал дымящимся трупом.

Дымящимся, от того, что он с ним сделал.

Не из-за дракона, а из-за того, что произошло внутри Дорина.

Тело, которое он превратил в твердое пламя, такое горячее, что челюсти виверны расплавились в ее горле, и он прошел сквозь пасть зверя, как будто это была всего лишь паутина.

Желтоногая всадница, которая выжила в аварии, вытащила свой меч, но слишком поздно. Гленнис прострелила ей горло.

Наступило молчание. Даже битва наверху затихла.

Тринадцать приземлились, забрызганные синей и черной кровью. Их кровь так отличалась от красной кровь Сорши, от его собственной крови.