О сложном характере текста как комплексного явления писал в середине 80-х гг. XX в. В. Г. Адмони. По его мнению, текст – это в высшей степени многообразная, исторически и функционально изменчивая единица социальной коммуникативно-когнитивной практики (Адмони, 1985 : 68).

Собственно, разграничение понятий «дискурс» и «текст» было предложено французской школой дискурса в 1960-е г. (Э. Бенвенист, П. Шародо, М. Пешё, П. Серио и др.). С возникновением антропоцентрической парадигмы языка, предложенной Э. Бенвенистом во второй половине ХХ в., стало возможным рассматривать дискурс как «функционирования языка в живом общении». Э. Бенвенист в числе первых придал слову «дискурс» терминологическое значение и определил его как «речь, присваиваемую говорящим» (Бенвенист, 2009).

Н. Фарклау называет термином «дискурс» весь процесс социального взаимодействия, в то время как текст является лишь частью этого процесса. Данный процесс включает плюс к тексту процесс производства (текст является его продуктом) и процесс интерпретации (текст является его источником) (Fairclough, 1996 : 24).

Как считает Т. А. Ван Дейк, разница между текстом и дискурсом заключается в следующем: дискурс – это актуально произнесённый текст, а текст – это абстрактная грамматическая структура произнесённого. Дискурс связан с актуальным речевым действием, а также с пара- и экстралингвистическими факторами, тогда как текст – это понятие, относящееся к системе языка или формальных лингвистических знаний, лингвистической компетентности (Дейк, 1999).

Е. С. Кубрякова отмечает, что «под дискурсом следует иметь в виду именно когнитивный процесс, связанный с реальным речепроизводством, созданием речевого произведения, текст же является конечным результатом процесса речевой деятельности, выливающимся в определённую законченную (и зафиксированную) форму (Кубрякова, 1995 : 164). В ряде дефиниций авторы подчёркивают способ фиксации текста.

Так, текст понимается как речевая реализация авторского замысла и коммуникативная единица самого высокого уровня, реализованная как в письменной, так и в устной речи (см.: Сорокин, 1985; Реферовская, 1989; Форманюк, 1995; Карасик, 2000).

К. Э. Штайн рассматривает текст как «гармоническое единство, предстающее в единстве горизонтальных и вертикальных связей … – это гармоничная система, в которой все приведено в соответствие, и проникнуть в эту гармонию можно только создав столь же гармоничное устройство, способствующее его раскодировке» (Штайн, 2004 : 4).

В. П. Литвинов большую роль в завершении образа текста отводит читателю. Так, под текстом он понимает «самостоятельный феномен человеческого мира, который анализируется как материализованный смысл… Автор создаёт текст, но только читатель делает текст тем, что он есть на самом деле, то есть создает своим отношением феномен текста…» (Литвинов, 2004).

Как справедливо отмечает В. И. Карасик, дискурс занимает промежуточную позицию между речью, общением, языковым поведением с одной стороны, и фиксируемым текстом, остающимся в «сухом остатке» общения, с другой стороны (Карасик, 2002 : 192).

В своих исследованиях С. В. Серебрякова определяет текст как «целостную коммуникативную единицу, характеризующуюся сложной семантической и формально-грамматической организацией своих компонентов, которые, вступая в границах текста в особые системные отношения, приобретают качественно новый, интенционально обусловленный стилистический и прагматический эффект» (Серебрякова, 2008 : 241).

Ж. Г. Амирова понимает текст как результат нормированного языковой системой «речетворческого процесса», закреплённую в пространстве и во времени «стандартизированную форму коммуникации», фиксированную в виде целостного структурированного объекта на каком-либо из материальных носителей или в индивидуальной и коллективной памяти (Амирова, 2012 : 18).

В своей монографии «Текст. Структура и семантика» Е. С. Кубрякова описывает текст с когнитивной точки зрения, т. е. учитывая, с одной стороны, роль текстов в познавательных процессах, но, с другой стороны, применяя для дефиниции текста те методики и процедуры анализа, которые уже сложились в когнитивной лингвистике (Кубрякова, 2001).

Н. С. Валгина считает, что текст представляется коммуникативной единицей, поскольку он несёт некий смысл. Текст представляет собой объединённую по смыслу последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой являются связанность и цельность. Автор подчёркивает, что понятие «текст» может быть применено не только по отношению к цельному литературно оформленному произведению, но и к его части, достаточно самостоятельной с точки зрения микротемы и языкового оформления. Таким образом, можно говорить о тексте главы, раздела, параграфа, а также о тексте введения, заключения и т. п. (Валгина, 2003).

Определяя понятие дискурса некоторые авторы намеренно подчёркивают его интерактивность в речевом взаимодействии, таким образом противопоставляя его тексту, обычно принадлежащему одному автору. Данное противопоставление близко к традиционной оппозиции «диалог – монолог» (Прохоров, 2004). Хотя это разграничение носит довольно условный характер, о диалогичности всего языка, речи и сознания писали многие лингвисты (ср.: Бахтин, 1979; Бенвенист, 1974; Выготский, 1934; Montgomery, 1996 и др.).