Потайное отделение рыжего чемоданчика всегда таило в себе множество секретов. И в этот раз выужены были не игральные кости и не фальшивый золотой, а колода карт. Спрятана в манжету и ловко подложена на стол взамен той, которая стоила Флинну целого состояния. Ту, роковую, он изучит позже, когда доберётся до притона, проспится и сядет за стол. Вооружится увеличительным стеклом и пинцетом и будет копаться в каждом узоре и изгибе линий, пока не выяснит причину столь странного проигрыша. Ведь по плану никакого проигрыша не должно было быть…

Три свечи догорели, и Ланс поставил свежие. Зажёг, и в гостиной сразу стало светлее.

– Не знаю, как благодарить тебя, Макс, – прохрипел Эйгон, сверля взглядом так и не снятый с пальца рубин.

– Да брось! – Лавиндер неожиданно бодро похлопал друга по плечу. – Я сунул ему янтарь, купленный три года назад на базаре в Королевстве-за-Морем. В нём пара застывших пауков и одна ракушка – пусть любуется. А вот мою сестрёнку ты просто обязан расцеловать за столь драматичный крик. Признаюсь, у самого кровь в жилах застыла.

Эйгон выдохнул, дрожащей рукой подлил себе янтарки и выпил залпом.

– Расцелую, когда протрезвею, – улыбнулся он Шеле.

– Не торопись, – пропела та, кутаясь в накидку. – Я запишу поцелуй тебе в долг; отдашь, когда не будешь так влюблён.

– А если Флинн прознает про подделку? – Эйгон развернулся к Максу.

– Пф-ф. Чтобы доказать подлинность камня-основателя, Флинну придётся прибегнуть к помощи архивариуса самого Квирла. Засветит камушек – привлечёт к себе внимание Совета. Где это видано, чтобы маг, пусть и пятого ранга, держал притон и надувал обывателей? Прижучит его Квирл, заведение прикроет, и тот мигом лишится всего, чем набил подвалы.

– В твоих словах есть смысл, – после некоторых раздумий ответил Эйгон.

– Ну, нам пора, – Лавиндер помог сестре подняться, взял с кресла золотую трость. – Не буду пытать тебя расспросами, зачем тебе понадобился этот долг, но верю, что не просто так. И кстати, мы ждём тебя к нам на среднелунье. Первые морозы, сам понимаешь. Даже в Солнечной бухте.

– Приеду. Старая Виейра ещё жива?

– А то! До сих пор помнит, как мы натравили саранчу на её урожай вместо заклинания против нашествия кротов.

– А ведь искренне хотели помочь, – Эйгон снова улыбнулся.

Когда за Лавиндерами закрылась дверь, в каменном замке вновь стало мрачно и холодно. Будто лучик солнца, раздразнивший всех своим теплом, теперь вдруг скрылся за тяжёлыми тучами и пропал навеки, уступив место вечному ветру и колючему дождю. Барабанивший по окнам, тот окончательно перешёл в снег, завалил всё в округе, окрасив привычное серое в ослепительный белый. Завтра снег уже растает, и вернётся грязь, но этой ночью на улице творилось настоящее сказочное чудо.

Рука коснулась двери в спальню и толкнула её от себя. Дверь еле слышно скрипнула и отворилась. Эйгон сделал несколько шагов вперёд, остановился у края кровати и перевёл дыхание. 

Арлина спала крепко: одну руку сунула под голову, другой – обнимала край воздушного одеяла. Ресницы слегка подрагивали, длинные волосы разметались по подушке, а лицо было безмятежным и таким красивым, что Эйгон не удержался, резко наклонился, но так же внезапно остановился в дюйме от бледно-розовых губ и отпрянул обратно. А ведь казалось, всё так просто: лишь вторгнуться в её сон, накрыть её порывом страсти, который было бы уже не оставить, и вулкан в душе утихомирится. Но разве этого он хотел?

Эйгон опустился на колени рядом с кроватью, осторожно разжал пальчики Арлины, которыми она сжимала одеяло, и поцеловал каждый. А после достал из левого кармана камзола кольцо с настоящим бриллиантом и надел его на безымянный палец девушки. Завтрашним утром она будет долго и нудно расспрашивать его о том, что случилось ночью. Будет выдумывать мыслимое и немыслимое, продолжать задавать вопросы о кольце и обвинять в равнодушии только потому, что он не расскажет ей абсолютно ничего. Но всё это будет завтра, а сегодня… Эйгон ещё раз нырнул рукой в карман своих одежд и выудил серебряное защитное колечко. Надел его на палец девушке и встал.

– Так спокойнее, – прошептал он, а пожар в сердце всё не унимался. 

___________________________

*аналог бренди

– Сдалась вам эта курица, милорд! – воскликнул Грибо, подавая плащ. – Своих навалом, чтобы ещё за чужими гоняться.

Тайернак промычал что-то нечленораздельное в ответ, а горгулья продолжал нудеть: 

– День за днём проходит, а мы топчемся на месте. Так к сроку не поспеем, и ходить вам с такой, простите, рожей, до скончания дней.