– Ты просто... – Эйгон отстранился от Лачтны и сделал шаг назад, – просто... 

– Кто? – склонив голову на бок, та вдумчиво смотрела на бывшего мужа. 

Лицо девушки скривилось, и вместо красоты молодости на первый план выступили ненависть и жгучая ревность, всё вокруг уродующие и коверкающие самые лучшие помыслы. 

Эйгон развернулся резко и не раздумывая. Разрубил последние невидимые и крайне тонкие нити, и по телу Лачтны прошёл неприятный холодок, отдающий одиночеством. 

– Иди-иди, – надменно бросила она вдогонку, но Эйгон её уже не слышал, – мои карты ещё никогда не ошибались. Без девки ты проживёшь, а вот без магии – никак. С месяц помаешься, окончательно одичаешь и поймёшь, что только я способна помочь тебе вернуть силу обратно. Тогда и поговорим... Тогда и узнаем, что победит: твои принципы или твои амбиции. А заодно и выясним, кто в итоге станет хозяйкой Штормового замка. 

Двери в малахитовую залу были закрыты. Казалось, взмахни ворона крылом, и те сами распахнутся – никакой засов помехой не будет. Но Лачтна только недовольно тряхнула кудрями и разгневанно сверкнула глазами в сторону Галвина, не спешившего впускать дочь могущественного хозяина в залу, где собрался совет. Во взгляде слуги вдруг не стало привычной лакейской угодливости. И обернулся к Лачтне он медленно, оглядел её с головы до ног, словно товар на базаре оценивал, а когда девушка уже собралась разомкнуть губы, чтобы выплюнуть слова неудовольствия, неторопливо и загадочно произнёс:

– Вы правда хотите стать хозяйкой Штормового замка? 

Ювелир в Тир-Арбенине попался въедливый. Сначала вставил в глаз одно увеличительное стекло, потом сменил на второе. И даже второго оказалось недостаточно – понадобилось лезть на самую верхнюю полку высоченного шкафа и вытаскивать третье. И только удостоверившись, что вооружился самыми точными приборами, которые ни за что не подведут, ювелир устроился поудобнее в кресле и всмотрелся в оказавшийся перед ним камень.

Вначале мастер пару раз нахмурился – Арлина нахмурилась вместе с ним. Потом промычал что-то про себя, но вторить ему Арлина уже не стала. Затем и вовсе затаил дыхание. И выдохнул лишь, когда положил украшение обратно на бархатную подушечку, перевёл взгляд на девушку и в лоб спросил:

– Вы хотите, чтобы я его оценил?

Арлина стушевалась, никак не ожидав такого вопроса.

– Не выйдет, да?

Однозначно ювелир заметил подделку, иначе к чему такой суровый вид и скрещенные на груди руки?

– Не выйдет, – подтвердил мастер. – У этого камня нет цены. А если и есть, то ни у одного человека в мире, даже у самого богача Алистера де Врисса, если вы о таком слышали, не хватит денег, чтобы расплатиться за него. Это розовый бриллиант, миледи, и этим всё сказано. Смотрите, как играет на свету. Будто слёзы превратились в кристаллики льда и теперь сверкают, и искрятся. Я не могу оценить такую вещь, уж простите. 

Кусочки головоломки соединились, и всё сошлось. Обман с его стороны, чтобы очернить Мартана. Такой неуклюжий, по-детски глупый и наивный, но всё же обман. Ещё один кирпичик в идеально выстроенной ловушке, которую он подстроил, а она попалась?..

***

– И ты поверила?! – Мартан воткнул меч в твёрдую глину, укоризненно посмотрел на кутавшуюся в плащ девушку и покачал головой. 

Они проговорили уже столько времени, что солнце успело уйти за горы, уступив место неестественно яркой луне. Позади остались костры, вокруг которых дремали стражники вместе с капитаном Сайнортом, впереди маячили башни неприветливого Штормового замка, а прямо под ногами страшную пасть разевал каменный обрыв, вдоль рваного края которого росло несколько тощих и кривых ёлок. Пара шагов вперёд – сорвёшься в пропасть, а там, на дне, сплошная чернота и вороньё. 

– У меня был выход? – девушка поёжилась. Плащ хоть и грел отменно, но от одного взгляда некогда горячо любимого жениха почему-то стыла кровь в жилах и зубы сводило – не разомкнёшь. 

Она уже всё объяснила Мартану, объяснила не раз и не два. Хоть и сбивчиво, путано, но рассказала про сон, враньё гадалки, эликсир и даже про кольцо. И с каждой новой минутой лицо принца серело всё более, лоб морщился, а когда дело дошло до того, чтобы объяснить, зачем она одна и через дремучий лес рванула в Тир-Арбенин к ювелиру, Мартан и вовсе напрягся и выдохнул только, когда Арлина завершила рассказ. Не поведала девушка только об одном… О внезапно нахлынувших чувствах к Эйгону Тайернаку – чувствах, за которые теперь она себя ненавидела, но слаще которых ранее ничего не испытывала.

– Был, – огрызнулся Мартан, но тут же взял себя в руки и повторил уже совсем другим тоном, – был. Не соваться к той грёбаной ведьме и не забивать себе мозги всяким бредом. 

– Я свой сон бредом не считала, – неожиданно жёстко ответила Арлина. Настолько жёстко, что и сама удивилась. Таким тоном говорил отец, когда обсуждал с делягами условия договора и настаивал на своём; таким же тоном оправдывалась и она сейчас перед тем, чьей женой хотела некогда стать.

– Ладно-ладно, – нехотя осёкся Мартан, взял холодные ладони девушки в свои горячие и пахнущие смолой и шишками, поднёс к губам и согрел дыханием. – Вернёмся к костру, – прошептал он, нежно поглаживая тоненькие девичьи пальцы, – согреемся и поедем домой. Ты достаточно намучилась в этом месте. Теперь я тебя нашёл, и всё будет так, как мы задумывали.