Мартан заморгал, прогоняя временную слепоту, и осторожно повернул голову в сторону леса, откуда подул холодный, пробирающий до самых костей, ветер.

Припорошенная инеем трава хрустела и ломалась под каждым неспешным шагом. Алмаз на набалдашнике трости взрывался мириадами искр и неистово шипел. Тоненькие белые нити паутиной сплелись на мерцающей вершине волшебного камня и готовы были по первому же приказу хозяина снести всё вокруг или, как минимум, превратить в головастиков. 

Эйгон вышел из чащи и остановился. Его лицо было напряжено, серые глаза потемнели и стали чернее ночи, а в голосе звенел металл.

– Кто шевельнётся, будет следующим.

Никто и не думал двигать ни пальцем, ни ногой, ни просто носом шмыгнуть. Все застыли, каждый на своём месте, и только Грибо подскочил и мелкими шажками заторопился подальше от стражи принца за спину хозяина, где оказался в полной безопасности.

– Его высочество принц Мартан, если я всё верно понял?

Металл в голосе Тайернака плавиться не собирался. И то было со стороны мага не полное учтивости приветствие, сделанное с соблюдением всех правил приличия, а подачка, небрежно брошенная, словно кость клыкастой собаке, от которой толку уже давно никакого, даже лай раздражает, а кормить надо. Ответ от Мартана последовал незамедлительно и по степени язвительности был не хуже.

– Эйгон Тайернак? Я, признаться, думал, вы поморщинистее будете. И горб побольше. Или старую шкуру на молодую меняете только по ночам, чтобы чужих невест портить?

– Чем обязан? – оскорбление было молча проглочено, но алмаз на набалдашнике трости грозно заурчал.

– А вы упорно делаете вид, что не понимаете?

– Единственное, что я сейчас понимаю, так это то, что у моего горгульи покалечены крылья, а моя жена под утро будет ходить с синяками на руках.

– Жена? – фыркнул Мартан. – Эту замученную девушку, одетую беднее служанки при дворце, обманутую и околдованную, вы смеете называть женой? Она – несчастная жертва вашей тонкой игры, лорд Тайернак. Игры, где победителем выходите только вы, а все остальные вынуждены страдать. Но я этого так не оставлю.

– Что же вы сделаете? – хмыкнул Эйгон, а паутина на кончике алмаза заволновалась и зашлась треском, предвкушая новую жертву.

Шелохнуться боялись все. И все только и делали, что зачарованно и до дрожи в коленках смотрели на бурлящий клубок волшебной силы, то увеличивающийся, то уменьшающийся, и не знали, что делать. Капитан Сайнорт и рад был бы взять принца за локоть да отвести в сторону, но куда там! До его высочества было не дотянуться – слишком далеко стоял. Цокнуть языком, чтобы привлечь внимание, но не купится: взгляд прикован к тому, в чьих руках сейчас сила, донельзя уверенному в себе и без толики сомнения превращающему всё, что движется без его на то ведома, в склизких гадов.

Но один человек оказаться в компании скользких ползучих не страшился: Арлина подобрала подол платья, шагнула к мужу и, остановившись в футе от него, со всего размаха врезала по лицу. Удар пришёлся на до сих не прошедший синяк, и Эйгон понял, что листа подорожника, заботливо предлагаемого Чарсвином на совете, ему ещё долго будет не хватать.

– Это за обман.

Вторая пощёчина и опять со всей силы. Обескураженные стражники только и успевали, что глазами хлопать от удивления, а Мартан напрягся.

– Это за твою цыганку. А эта, – ладони Арлины ныли от боли, но сдерживаться она более не могла, – за то, что две ночи под ёлками торчал и домой не спешил.

Эйгон перехватил руку жены.

– Третьей я не заслужил.

– Значит, про любовницу и обман правда? – распалялась Арлина, забыв про всех и про Мартана за спиной, который с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим. Лицо принца вытягивалось при каждом новом услышанном слове, а глаза беспокойно бегали из стороны в сторону, чуя неладное, и мозг лихорадочно соображал.

– Я собирался всё объяснить по возвращении...

– Ничего ты не собирался, – выплеснула Арлина. – Ты и возвращаться не торопился. И как прошёл совет? Удачно? На все прохудившиеся крыши сдали средства?

– Я действительно собирался обо всём рассказать.

– Опоздал. Мне уже поведали и во всех подробностях.

– И про него тоже? – Эйгон резко сменил тему, ткнув тростью в принца.

Мартан вскинул голову и вызывающе посмотрел на Тайернака. Ладонь, в которой лежала рукоять меча, стала потной от волнения, но как подступиться к магу и заставить того замолчать, принц придумать не мог.

– Здесь и подсказок не надо; сама всё выяснила, – рубила Арлина. – Ты и тут врал мне. Днём я была в Тир-Арбенине, обошла всех известных ювелиров, и каждый подтвердил мне, что бриллиант настоящий.

Мартан жадно ловил каждое слово, переводя полный ненависти взгляд с мага на бывшую невесту и обратно. Всё складывалось совсем не так, как он себе воображал: девица, бегавшая за ним, словно собачонка, расписалась в верности другому и хоть того и изо всех сил песочила, голос её был полон жгучей ревности, а, значит, любви, а глаза – слёз, за которыми скрывалась бескрайняя нежность.