– Если тебя схватят в городе, выбраться будет уже не так просто, как из пещеры, – ответила Талла.

Идеально сдержанно – мама бы похвалила. Но почему, в конце-то концов, она должна рваться на части от обиды? Чтобы не задеть вот его? Эту бесчувственную ножку от табуретки?

– И да, твои лохмотья не пара моему платью!

– Я больше не беспомощный, – его голос угрожающе лязгнул, напоминая, кто он такой на самом деле.

И Талла шагнула назад. Возмущение вышибло штормовой волной его гнева.Она заговорила мягко, будто собиралась укрощать взбешённого льва:

– Знаю, но… Помнишь, я уже пыталась сказать? Ничем хорошим не кончится, если в Амстрене узнают, что по улицам разгуливает бог, и что к нему возвращается сила. Особенно до тех пор, пока мы не забрали глаз.

– Может быть.

– Меня Марбл ждёт… Пожалуйста, ты ведь никуда не уйдёшь, пока меня не будет?

Итер не ответил, только равнодушно уставился в окно, но Талла почему-то решила, что это некое подобие согласия.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила она, уходя.

– Нет.

Ну и прекрасно! И замечательно! Неловкости за то, что она будет разгуливать по городу, пока Итер торчит взаперти, с каждым его неблагодарным словом становилось всё меньше. Только внутри противно поднывало: дождётся ли? Но когда сияющая улыбкой Марбл схватила её за руку и вытащила на людную улицу, от мрачных мыслей не осталось и следа.

Прохожие, особенно мужчины, с интересом поглядывали на Таллу. И хотя она давно уже ходила без вуали, притворяясь мальчишкой, ей показалось, что только сейчас впервые вышла на люди с открытым лицом. Ну зачем всем так уж пялиться? Талла даже нечаянно поздоровалась с молодым человеком, глядевшим на неё столь пристально, будто она не признала старого знакомого. О, как только Марбл с этим справляется! Неужели так будет всю дорогу?..

К счастью, они отправились не пешком – на подобное предположение Марбл только фыркнула, – а уселись в один из проезжающих мимо экипажей. Наверное, торговка считала, что показывает Талле невиданный шик, и та охотно поддержала игру, восторженно вертясь на сидении и отдёргивая шторы, чтобы выглянуть в окошко. Когда Талла уже начала уставать от этой игры, экипаж остановился.

– Идём, это мой любимый! – воскликнула Марбл, увлекая её за собой.

Под изящной вывеской в форме пышного платья оказался огромный магазин “Леди Лаванда”. Вот тут Талла, и правда, восхитилась совершенно искренне. В Соланире просто не могло быть столько разных платьев, да и вообще такого места, целиком и полностью посвященного удовольствию женщин. Тонкий перезвон колокольчиков и негромкие разговоры, шорохи ткани, тёплый травянистый аромат. Талла заметила здесь даже несколько уютных уголков со столиками и креслами, за одним из которых стайка девушек отдыхала от примерок с чашками кофе. Но нет, сама она точно не собирается проводить тут столько времени, чтобы устать. Ведь пришла сюда не за удовольствием, верно ведь?

Марбл уже пощипывала подол нежно-зелёного платья, по подолу которого спускались жемчужные веточки. Талла ещё прошлым вечером успела пересчитать незнакомые монеты, поэтому имела представление о том, какую часть из её запасов составляет стоимость этого платья. Едва ли не треть.

– Нет, Марбл, даже не смотри. Мне нужно намного, намного проще.

Может, зря она вообще на это согласилась? Деньги ведь могут понадобиться на что-то поважнее. На что-то… Что? Так странно, всю дорогу Талла берегла свои сокровища, думая лишь о том, как нужны они будут в Амстрене, будто и не будет ничего после. То же чувство, как тогда, перед клеткой Итера… Слепыря. А ведь она ошибалась! Ещё как ошибалась, считая, будто не существует ничего, кроме того момента. Всё самое сложное, самое страшное случилось именно потом. Может, нужно позаботиться о том, что будет после того, как они похитят глаз?

Слишком тяжело… Слишком много мыслей, чтобы вместила голова; слишком много переживаний, чтобы вместило сердце.

– А что скажешь про это? – Марбл уже тащила её в другую часть магазина.

Там Таллу поджидало лавандовое платье с кремовым кружевом на многослойном подоле и такими же кремовыми бантами по корсету. Да, корсет был ещё одной вещью, с которой Талле предстояло познакомиться, и она почему-то сомневалась, что знакомство будет приятным. Перешитое платье Марбл со щадящей шнуровкой и без косточек уже недвусмысленно намекало.

– Оно очень милое.

И Талла не врала. Платье действительно так и умоляло прикоснуться к нему, примерить…

Она не устояла. Две помощницы в форменных платьях магазина проводили её в отгороженную комнатку, полную зеркал, ловко избавили от прежнего платья – рядом с новым оно казалось совсем уж неприглядным. Помощницы затянули на Талле корсет, расправили подол и банты, развернули к зеркалу. Вырез, пожалуй, был чересчур смелый – открытые ключицы прикрывало только полупрозрачное кружево, но его кремовый цвет почти сливался с кожей и наверняка издали казался вовсе незаметным. И всё же, и всё же… Талла влюбилась. Столь бесповоротно, что не согласилась бы расстаться с лавандовым платьем и за сто миллионов других.

Она выпорхнула из примерочной сияющая, жаждущая скорее показаться Марбл, но вместо той едва не налетела на молодого человека. Он оглянулся, и его лицо, точно зеркало, отразило свет и улыбку самой Таллы.

– Так вот почему магазин так называется!

– Что? – пролепетала она, встречая взгляд добрых синих глаз.

Парень смотрел на неё так, что Талле захотелось спрятаться обратно в комнатку и отдышаться. Но взгляд этот не пугал, нет. Во всём его лице – открытом, с высоким лбом и ровными густыми бровями, с чёткими, но не жёсткими очертаниями рта – не было и оттенка угрозы. Даже густые каштановые волосы казались мягкими, точно шерсть спаниэля.