Талла и без того изнывала от неизвестности, скуки, страха, а теперь ей и вовсе хотелось забраться под пахнущее сандалом одеяло и не выбираться никогда. Слепырь был не тем спутником, который подбодрит и отвлечёт беседой. Чтобы он заговорил, приходилось первой задавать вопросы, на которые он отвечал неохотно и так коротко, как только мог. В конце концов Талле это надоело, и она тоже погрузилась в молчание. Она даже не знала, чего теперь ждать, и это было хуже всего.

Надежда на приход мамы угасла почти полностью, а об обстановке в городе было известно слишком мало, чтобы планировать побег. Собираются ли эти люди вообще сообщить им о том, что теперь снаружи достаточно безопасно? Талла постаралась задавить подступающую тревогу, сосредоточиться на чём-то насущном. Ах, как легко бы ей это далось дома – во дворце, а не “дома”, поправила она себя, – за перебиранием бисера с другими девушками или полулёжа на бархатных подушках под персиковым деревом в саду! Здесь же Талла вовсе не хотела сосредотачиваться на запахе своего немытого тела, на жёсткой постели, от которой начала зудеть кожа, на муторной тревожной тишине. От постоянного прислушивания мерещились странные далёкие звуки...

Вдруг в коридоре на самом деле раздались отчётливые голоса. Талла напряглась – не обманка ли от скучающего воображения? Но только укрепилась в уверенности, что кто-то говорил. Конечно, им регулярно приносили еду – обычно всё та же женщина, имя которой они так и не узнали, – но всегда кто-то один. Сейчас же в коридоре переговаривались минимум двое. Когда они подошли к двери, Талла разобрала знакомый женский голос и второй, незнакомый – мужской.

– Вот они, – бесцеремонно распахнув дверь, женщина взмахнула рукой.

Талла не успела даже скатиться с кровати и поправить головной платок, из-под которого выбилась длинная светлая прядь. В комнату зашёл высокий мужчина с тёмными, забранными в хвост волосами. Прекрасная чайного цвета рубашка в тон к глазам, расшитый бисером пояс, высокие, не тронутые пылью сапоги – он был очень хорош собой и наверняка понравился бы Талле, если бы не хищный циничный взгляд, которым он одарил их со Слепырём. Не стоило и сомневаться, кто в этой шайке самый главный.

– Не думаю, что они настолько опасны, как о них говорят, Сул, – поспешила поделиться своими мыслями женщина. – Старик кажется вообще ни на что не годным, оружия при них нет. Паренёк довольно юркий, но ты бы видел его нежные ручки!

Возглас возмущения застыл на языке, таком же неповоротливом, онемемевшем, как и всё тело. Что она говорит? Почему эта женщина говорит такие вещи о них? Настолько неправильно, настолько…

– Я разберусь, Рида, – голос главаря Сула оказался слишком сиплым и совсем не подходящим к красивому лицу.

Мужчина коротко оглядел Слепыря, не посчитав нужным даже подойти ближе. Зато к Талле он приблизился вплотную и собрался тронуть за подбородок, будто рассматривал породистую собаку. Она отшатнулась и зло уставилась на него. Оцепенение слетело под порывом злости и чувства несправедливости.

– Мы вам заплатили за защиту!

– Не вы, – ухмыльнулся Сул, будто бы довольный норовистым нравом пленника. – За вас заплатили.

– Какая разница? Вы обещали нам защиту и безопасность, давали слово! Ваше хвалёное слово!

– И снова – не вам это слово давалось. Мы обещали человеку, который заплатил, и обещали именно ему. Но он не пришёл, верно? Либо мертв, либо ему больше нет до вас дела. В обоих случаях я могу вернуть своё слово обратно. Так что тут у нас?

Он всё же изловчился и больно сжал пальцами лицо Таллы. Оглядел её с головы до ног. Выбившуюся прядь она успела спрятать, но не сомневалась, что если верно поняла намерения, её обман обнаружится очень скоро.

– Хороший мальчик, – довольно кивнул мужчина, отстраняясь. – Соберём наших, порешаем, что с ними делать. Сейчас пришлю Мясо, обыщете их.

– Я и сама мо… – Рида не договорила.

– Мясо пришлю, – оборвал её Сул и вышел.

Талла вжалась в стену, закрывшись сумкой, словно щитом. Их обыщут. И она не знала, чего боится больше: что найдут и отберут драгоценности или что узнают её секрет. Как с ней тогда поступят?

В комнату ввалился низкорослый, но широкий телом парень. Кожа у него отливала красным и была какой-то неприятно пористой, отчего лицо, и правда, напоминало шмат мяса. Талла уставилась на его руки – точно обваренные! – и к горлу подступила тошнота. Если этот Мясо её коснётся…

– Обшарь старика, – велела ему Рида, и тот неохотно направился к Слепырю.

Талла слабо вздохнула – повезло! Но тут же поняла, что ошиблась. Мясо казался невозможно противным, но тупым, а Рида – хитрой.

Женщина вывернула сумку Таллы и быстро раскидала содержимое по одеялу.

– Одни тряпки, – громко произнесла она, – можешь оставить себе.

“Остановись, остановись, остановись!” – молилась про себя Талла, пока Рида хлопала по её свободным штанам, проверяла заношенные туфли. Мясо тем временем закончил со Слепырём и брезгливо обтирал ладони о рубаху. Теперь, когда собственные поиски не увенчались успехом, он с особым азартом следил, как ловкие руки Риды обшаривают рубашку Таллы, забираются под неё... Даже через плотную перевязь на груди она чувствовала её уверенные подвижные пальцы. Вот сейчас…

– И тут ничего, – сообщила Рида.

Талла вытаращилась на неё, но тут же постаралась вернуть лицу спокойное выражение. Конечно, ничего нет! И быть не может! Разбираться в причинах будет потом, а сейчас – играть. Уверенно и достоверно.

– Эй, погодь-ка, а чего это там у него было? – Мясо приблизился, щуря узкие глазки.

– Где? – рявкнула Рида.

– Да вона там, под рубашкой тряпки какие-то.

Вот и всё. Теперь – точно всё… Талла вжала голову в плечи. Мясо шагнул к ней, уставился на рубашку так, будто мог сорвать её одним взглядом. Может, Рида и не придала значения повязке, но теперь уж точно проверит. И найдёт. Они оба найдут, увидят. Талла сжала дрожащие пальцы в кулаки, ощутила острые грани ногтей. Сможет ли хоть сколько-нибудь навредить этим двоим, если пустит их в ход? Если осмелится…