– Позвольте вам представить моего друга - Сергей Николаевич Загорский!

Лицо Шельмовича озарилось приятнейшей улыбкой, точно он увидел нечто давно жданное и горячо желаемое.

– Очень, очень рад!
– протянул он Загорскому обе руки.
– Будем знакомы! Шельмович, Исай Яковлевич!

Загорский холодно ответил на рукопожатие и молча уселся на предложенный стул. Шельмович волчком закрутился по комнате.

– Я так рад видеть вас! Скажите, чем вас угощать! Вы курите. Вот не угодно ли сигары... Рекомендую - настоящие, манильские! Только во Владивостоке можно достать такие сигары... в Петербурге, у Фека, надо заплатить сто рублей за ящик, и то получите худшего качества!

– О, не беспокойтесь, пожалуйста, мы только позавтракали, - заметил Кравер.
– Вот, - продолжал он, - мы вчера говорили с вами, Исай Яковлевич, относительно выбора лошадей... Мой друг большой любитель и знаток в этом деле и, наверное, не оставит нас своим советом.

Шельмович даже руками замахал:

– Что вы! Что вы! Разве я смею злоупотреблять любезностью господина Загорского!

– Это меня не затруднит!
– поклонился последний.

– Можно войти?
– послышался в это время за дверью женский голос.

Шельмович стремительно бросился к двери.

– Прошу прощения, господа!
– отнесся он к своим гостям.
– Войдите, пожалуйста!

Дверь открылась. На пороге комнаты показалась Катя в длинном меховом манто и дорогом боа. Сзади ее смущенно улыбалась молоденькая девушка, одетая просто, даже бедно.

– Боюсь, что мы не вовремя!
– окинула присутствующих пристальным взором Катя. Глаза ее на минуту остановились на лице Загорского, который бесцеремонно рассматривал спутницу Кати.
– Какое странное сходство! подумала Катя.
– В таком случае мы зайдем потом!
– обратилась она к Шельмовичу.

– Как вам будет угодно! Пожалуйте!
– любезно улыбнулся он. Он вышел проводить девушек.

– Вы не теряете времени!
– многозначительно произнес Кравер, когда хозяин снова вернулся в номер.

– Вино, карты и женщины!
– деланно рассмеялся Шельмович.
– Моя слабость!

– Кстати о картах! Не приедете ли вы сегодня ко мне вечерком? Составим игру, - подхватил Кравер.

– Ах, пожалуйста! Я очень благодарен за приглашение! По вечерам я умираю со скуки!
– поспешил согласиться Шельмович.

Обменявшись еще несколькими незначительными фразами гости откланялись.

– До вечера! Я вас жду!
– еще раз напомнил Кравер.
– Вы куда?
– спросил он Загорского, выходя на крыльцо.

– Домой!
– кратко ответил тот, усаживаясь в санки.

Кравер в свою очередь взял извозчика.

Домой, однако, Загорский не поехал. Он, проехав улицу, велел вновь вернуться в номера...

Шельмович встретил его улыбкой, но Загорский огорошил его сразу:

– Я вас знаю! Не пробуйте увернуться. Кравер собирается обыграть вас, как богатого подрядчика; на самом же деле вы - шулер и аферист! Молчите, говорю вам! Я не буду вам мешать! Можете обчистить Кравера, как липку! Я требую от вас одного!

– Именно!
– пробормотал Шельмович.

– Та девушка, которая приходила к вам сейчас, молоденькая, должна быть моей! Понимаете!

– Ну, как же, однако!
– слабо запротестовал Шельмович.

– Ни слова больше! Я догадываюсь: вы хотели купить ее как свежий товар. За вами и раньше эти дела водились... Согласны ли вы уступить ее мне?

– Хорошо!.. Пусть будет так...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НА ПУТИ К ВИСЕЛИЦЕ

1. ПОД ВОЙ МЕТЕЛИ

Глухая зимняя ночь... Улицы города занесены снегом и тонут в темноте.

Снежная пурга проносится над спящим городом, поет однообразную унылую песню... Жутко... Страшно в такую ночь выходить на улицу...

...Бум, бум, бум...
– слабо разносится сквозь шум непогоды удар колокола.

Бьет полночь.

В одной из самых глухих улиц города тянется занесенный снегом пустырь. Посредине его черный флигель. Из двух окон верхнего этажа ложится полоса света. Для того, кто захотел бы попасть в это уединенное жилище, два освещенных окна среди мрака бурной непогоды, служили бы прекрасным маяком.

Заглянем под кровлю флигеля. Большая мрачная комната с обвалившейся штукатуркой не имеет никакой мебели, за исключением деревянной скамейки и черного стола, на котором горит свеча, воткнутая в пивную бутылку. Сквозь разбитые и заложенные окна тянет холодным воздухом и колеблется пламя свечи, отчего по стенам комнаты и на потолке дрожат причудливые тени. В комнате двое: громадный широкоплечий мужчина со зверским выражением лица, кривой на один глаз и наш старый знакомый - Сенька Козырь.

На столе перед ними стоит наполовину распитая бутылка, "монопольки", лежит черный хлеб и огурцы, завернутые в бумагу. Собеседники выпивают прямо из горлышка, строго соблюдая очередь, и разговаривают вполголоса.